только полгода назад устроилась в его фирму, а уже на третьем месяце беременности. И это притом, что она знала обо мне…».
Из мыслей девушку выдернул звук поворачивающихся в замке ключей. Ее сердце запрыгало часто-часто. А что, если это Дима? Что, если за пару дней он устал от своей новой пассии? Может, даже нет никакой беременности. Вдруг он узнал, что Надежда беременна вовсе не от него?
Каждая новая мысль была глупее предыдущей, но истерзанное сердце охотно принимало любую нелепицу.
Кот уже сидел у двери, когда Маша выбежала в коридор.
— Ну-ка пошел прочь, рыжий! — раздался грозный голос Любови Геннадьевны.
Маркиз тут же испуганно отпрыгнул в сторону. Видно, тоже ожидал увидеть Диму, которого любил не меньше Маши.
— Та-а-а-к, — поворачиваясь к девушке, протянула Димина мать, — а почему ты в домашнем? Где чемоданы? Рабочие скоро приедут, здесь заночуют.
— Любовь Геннадьевна, Дима сказал…
— Меня не волнует, что там сказал тебе Дима. Эта квартира куплена мной и моим мужем, и я буду решать, кому здесь жить, а кому нет. Это понятно?
— Понятно, — тихо ответила девушка.
— Тогда давай живее. У тебя полчаса на сборы.
Женщина деловито направилась в кухню, включила чайник и начала греметь дверьми шкафчиков. Видимо, в поисках зефира или чего-нибудь еще.
Оказавшись в спальне, Маша запустила туда кота, прикрыла дверь и тут же набрала Диме. Гудки продолжались долго и мучительно. Состояние девушки было такое, словно кто-то резал ее изнутри тупой пилой.
Дима не взял трубку.
Маша бросила быстрый взгляд на кота. «Плевать на меня, но как же ты?..» Гордость пришлось временно отодвинуть на второй план. Пальцы сами потянулись к нужной кнопке и набрали абонента еще раз.
«Ну же, возьми трубку, пожалуйста…»
В ответ внезапно сработал автоответчик. Дима видел, кто звонит, и просто выключил телефон.
Маша присела рядом с обеспокоенным котом.
— Прости, Маркиз. Это все моя вина. Но мы с тобой что-нибудь придумаем, я обещаю.
Девушка достала из шкафа маленький чемодан, с которым около года назад приехала в Москву, и оглядела комнату. Брать ей было особо нечего. Практически все из ее новых вещей были куплены на Димины деньги, а она не хотела тащить за собой эти воспоминания. Детский дом научил ее сжигать мосты, поэтому в чемодан полетело только то, что купила она сама.
За то время, что Маша собиралась в дорогу, Дима так ни разу не перезвонил и даже не написал. Каждая новая вещь, брошенная в чемодан, превращала все светлые воспоминания о нем в безжизненный пепел.
Любовь Геннадьевна приоткрыла дверь и заглянула в комнату.
— Не забудь шмотки из корзины для стирки. Мне еще тут твоих трусов не хватало.
Маша ничего не ответила, и женщина, постояв еще немного, вышла-таки в коридор. Вскоре оттуда раздался ее зычный голос.
— Скоро приедут, Толь. Ну да, а как иначе? Ты меня знаешь, я со всяким отребьем церемониться не стану. Да что «успокойся», Толь?? Это моя квартира! Почему я должна терпеть неудобства?
Дядя Толя был отцом Димы. Неплохой дядька, всегда довольно тепло относился к Маше. Впрочем, какая уже разница…
Когда девушка переоделась в уличную одежду и достала переноску, кот сам зашел в нее и лег. Все-таки животные все чувствуют.
— Какой ты у меня, умник, Маркиз. Ничего, скоро у нас с тобой все наладится. Не сразу, конечно, но ведь должно же рано или поздно все стать хорошо, да?
Словно в подтверждение слов хозяйки кот издал что-то на подобие мягкого «мяу». Или же Маше это просто показалось.
Из-за дверей по-прежнему доносился телефонный разговор Любови Геннадьевны, как монолог одного актера.
Наконец чемоданчик был собран. Помимо вещей Маша также взяла кое-какие банные принадлежности, одну пару обуви, а затем заглянула в кухню за кошачьей едой. Там же она набрала бутылочку воды и, закрыв Маркиза, в переноске, вышла в коридор. Туда же вышла и мама Дмитрия, скрестив руки на груди, и красная как рак.
— Собралась?
— Как видите.
— Славно. Ну пока.
— И вам не хворать.
Маша взяла весь свой нехитрый скарб и, уже почти выйдя из квартиры, на миг остановилась. Ее вдруг захлестнуло волной осознания ситуации. Она уходит в никуда, через час-два на улице стемнеет. У нее кот, который скоро захочет в туалет, пить и есть. В кармане 50 рублей бумажной купюрой и еще примерно столько же мелочью.
Девушке захотелось обернуться и броситься на колени перед Любовью Геннадьевной, умоляя остаться еще на пару дней, чтобы хотя бы найти работу. Она обернулась и встретилась с ледяным взглядом женщины. Нет, это просто бессмысленно. Маша сняла с пальца правой руки колечко, которое ей когда-то дарил Дима, и положила на тумбу у входа. Ничего не сказав, шагнула через порог. В ту же секунду входная дверь захлопнулась за ней так сильно, что по полу прошла вибрация.
— Ну вот и все… Маркиз, ты не волнуйся, хорошо? Мы сейчас с тобой… мы… — стоя в лифте — в одной руке чемодан, в другой переноска, под мышкой сумка, — девушка хотела хоть как-то поддержать себя и кота, но так и не смогла закончить предложение.
Страх и отчаяние поглотили ее волю, слова, остановили дыхание. Легкие жгло огнем, глаза резало от слез.
Доехав до первого этажа и выйдя в тамбур, Маша посмотрела в окно. Небо заволокли свинцовые тучи, ветер гнал мусор и пыль по пустынным улицам, в соседних домах горел теплый свет. Девушка вспомнила, что этой ночью обещали штормовое предупреждение.
Глава 4
Около получаса Маша не решалась даже выйти из подъезда. Стояла у окошка возле двери и смотрела на улицу. Привычный двор теперь выглядел для нее чужим и даже враждебным. Казалось, весь мир вдруг обрушился на нее, стал против ее счастья.
Маша видела, как в подъезд зашли трое рабочих — видно, по душу Лобови Геннадьевны. Видела, как соседи торопятся домой с полными пакетами к ужину. Слышала, как смеются дети и радостно лают собаки. Всех их ждал теплый дом, ждали те, кто их любит. Саму Машу не ждал и не любил никто на всем белом свете. Родители ее погибли, когда ей было всего шесть — сгорели в страшном пожаре. Маша тогда чудом уцелела, даже не обожглась; а после ее определили в детский дом. Родственников, которые бы могли забрать девочку себе, не было. Из той далекой глубинки на юго-востоке России Маша уехала сразу же, как только ей стукнуло восемнадцать и получилось скопить денег. Квартиры, которая полагалась ей как
