этом таинственном новом измерении чуждое ее миру существо вдруг приобрело какое-то значение…
— Ты бы присел, — все, что смогла она сказать, и дракон, послушавшись, опустился на охапку травы, прислонился спиной к стене пещеры. Все его движения были медленными, плавными, выверенными — и это тоже казалось непривычным для стремительной сильфиды… и завораживало.
— Я сяду рядом, ты не против?
Он кивнул
Альмарис с удовольствием скинула легкие сапожки из плотной ткани, сгрудила прямо перед Тианом побольше душистой белоглазки, удобно устроилась на крошечном стоге. Заметила, как дракон скользнул взглядом по ее красивым ножкам, и хотя в лице юноши ничего не дрогнуло, его глаза блеснули ярче…
Вот как… все же он не бесчувственная ходячая статуя? Альмарис привыкла к взглядам, полным восхищения и желания, но молодые сильфы мало ее интересовали. Никого из них она не считала достойным своей первой ночи. Но почему сейчас?.. Нет, хватит.
Осторожно коснувшись одного из рубцов на груди Тиана, девушка тихо спросила:
— Какое же оружие наносит такие раны?
— Это не оружие, — ответил он спокойно. — Это когти огненной кошки.
— Кошки?.. А, вспомнила. Маленькие хвостатые зверьки, весьма приятные, разгуливают по улицам человеческих городов.
— Наверное. Но огненные кошки не маленькие и не приятные. Они служат красным драконам.
— Существ, которые могут так ранить, уж точно милыми не назовешь! Прости, что прикасаюсь к тебе. Я пытаюсь создать связь… и наложить на нее плетение нового ветра. А теперь — тихо.
Альмарис приподняла ладонь и легонько подула на нее. Тиан заметил лишь колебание воздуха, а потом его открытой груди нежно коснулся ветерок. И снова… но уже более сильный, напористый.
Интересно, что видит сейчас перед собой посерьезневшая, сосредоточенная сильфида? Дракон ощущал, как прохладные потоки воздуха, исходящие от ее руки, словно родниковой водой омывают раны, безболезненно стягивают их края, заживляют, заглаживают незримыми невесомыми пальцами… Он почувствовал, как отступает боль, немилосердно грызшая его уже несколько дней. Стало легче дышать. И даже внезапное легкое головокружение — возможно, от соприкосновения с непривычной магией незнакомого мира — не ощущалось неприятным. Тиан ненадолго прикрыл глаза. А потом услышал:
— Вот и все.
Ран больше не было. Ни следа. Ни малейшего шрама. А девушка медленно провела ладонью по обнаженному плечу Тиана, словно хотела еще и наощупь убедиться в очевидном. Но жест вышел настолько чувственным и волнующим, что дракон слегка сдвинул брови и посмотрел на сильфиду с недоумением. Она тут же отдернула руку, будто обожглась.
Тогда Тиан, опомнившись, искренне поблагодарил ее:
— Спасибо тебе, дочь ветра. Из всех, кого я встретил в этом мире, лишь ты проявила ко мне доброту.
Она задумчиво кивнула.
— Я сделала что смогла. Да, я умею лечить телесные раны, и это очень редкое умение, между прочим. Но, увы, против ядов я сейчас бессильна. Мне бы в мой садик с целебными травами… Я бы отвар приготовила.
— Ты целительница?
— Нет. То есть не занимаюсь этим все время. Так, от случая к случаю… с сильфами редко что-то плохое случается.
— И у тебя нет врагов?
— Нет, откуда… А ты тоже думаешь, что на меня напали те черные твари, с которыми ты потом сражался? Видимо, мне удалось от них улететь — я очень быстрая, но в какой-то миг крыло отказало. Тогда-то ты меня и поймал. Я обязана тебе жизнью, Тиан…
— Не думай, что ты у меня в долгу, — ответил дракон неожиданно мягко. — Но скажи, что это были за существа? Вроде бы птицы, но перья похожи на черные древесные листья. А хвосты — словно извивающиеся стебли.
Альмарис покачала головой.
— Никогда раньше таких не встречала. Но они сотворены кем-то, это не природные создания. Ты же видел — их тела исчезали прямо в воздухе.
— Почему они охотятся за тобой?
— Не знаю. Вообще многое непонятно. Почему я ничего не могу вспомнить? Кроме зеленого тумана перед глазами… и как болело горло от этой гадости. Ты ведь тоже ею надышался, но у тебя нет провалов в памяти. Хотя, может, на нас просто по-разному действует этот токсин? Как ты себя чувствуешь?
— Я очень устал, — признался Тиан. — Но сейчас мне намного лучше. Прикосновение твоих ветров меня исцелило.
Девушка посмотрела на него как-то странно.
— Почти завидую этим ветрам… неважно. Твои рубцы… они были довольно свежими. Ты ведь получил их еще в своем мире? Значит, у нас ты совсем недавно? Хотя чему удивляться, если кружево мироздания до сих пор разорвано.
— Ты права. Но что за кружево мироздания, и что с ним случилось?
Альмарис уселась поудобнее, обхватив колени.
— Я расскажу тебе. Как сказку перед сном. Хочешь?
— Хочу.
— Тогда слушай…
…Однажды Создатель, сотворив один из больших миров, пришел в образе светлокрылого ангела в Междумирье, чтобы отдохнуть под Древом Жизни.
Он уснул, и от великой усталости ему снился черно-белый сон. Во вселенской тьме медленно загорались огромные белые звезды. Звезды были разумны. Они поняли, что снятся Создателю — и запели, как не поют ни ангелы, ни люди, ни птицы. Чем глубинней звучали их голоса, тем ярче становился сон. И сами звезды расцветали синими, желтыми, красными лучами… Даже тьма обрела густую бархатистость.
А тем временем Древо Жизни обсыпало спящего Ангела лепестками со сливовой ветви. Один лепесток проник в сон и превратился в крошечный островок с вечноцветущим деревом сливы. Создателю снилось, что от острова Грез, как потом его назовут, тянутся во все концы невидимые нити. Заплетаются в узелки, а затем — в бесконечное кружево, создавая дивные узоры. И на этом плетении зарождается вода. А в воде — новая суша.
Тогда Создатель-ангел проснулся и отпустил новый мир в явь. В бесконечное пространство, окружающее Древо жизни, где уже дышало множество миров… Но напоследок Ангел бросил на остров Грез свое перо. И повелел всему вокруг развиваться дальше…
Легчайшее падение ангельского пера в маленькое озеро всколыхнуло волны. Сначала от волн исходила еле слышная мелодия. Потом она становилась все громче, полнокровней, и вскоре обняла собой весь лес на острове Грез. И от этой мелодии, от плеска воды родилась девушка, одетая в звездный свет, обдуваемая нежнейшим ветром. И перо ангела сделалось для нее крыльями. По воле Создателя ей суждено было стать матерью всех живущих. Имя ее было Шен-гар.
Теплый ветер полюбил Шен-гар. В день особого всплеска волшебства, когда ближайшие звезды светили очень
