неудачно расположена, плохо обучена и экипирована, а понесенные потери стали страшным ударом для армии, экономики и советского народа[25].
Однако если на фронте решения правительства поначалу привели к неудачам, в тылу ему удалось действовать решительно и в целом эффективно. Резкая критика Хрущева, заявившего о неготовности СССР к войне, таким образом, не касалась внутренней политики, что побуждает переосмыслить все свидетельства военного времени. Государство быстро организовало активную деятельность существующих комиссариатов, советов и партии, комсомола и профсоюзов, запустив масштабный мобилизационный механизм, связывающий остальные регионы с Москвой. Историки, изучающие сталинские стратегии руководства страной в годы войны, подробнее всего останавливаются на Государственном комитете обороны (ГКО) – новом чрезвычайном органе управления, обладавшем всей полнотой военной, экономической и политической власти, тогда как другим организациям военных лет, исполнявшим указания ГКО, уделяется гораздо меньше внимания. В этой книги мы стремимся вернуть государство в социальную историю советского тыла, но не как абстрактный синоним власти, а как группу конкретных, действующих организаций. Народный комиссариат торговли, например, был перепрофилирован для развития и контроля новой карточной системы. Местные советы отвечали за трудовую мобилизацию населения, а промышленные комиссариаты организовывали эвакуацию предприятий своей отрасли. Новую роль в военные годы приобрел и НКВД: сотни тысяч представителей разных национальных групп, заподозренных в нелояльности правительству или в коллаборационизме, были депортированы, заключенные были переброшены на строительство крупных военных объектов, а из депортированных были сформированы новые рабочие силы, получившие неофициальное название «трудовой армии». Наряду с существовавшими государственными органами партия и Совет народных комиссаров учредили новые крупные организации, наделенные неслыханными полномочиями. Не прошло и двух дней после нападения Германии, как был создан Совет по эвакуации, к осени 1942 года обеспечивший перевозку более чем 2400 промышленных предприятий, почти 8 миллионов животных и около 25 миллионов людей[26]. Во многом именно благодаря его успешной работе, отчасти компенсировавшей поражения на фронте, страна смогла заново отстроить на востоке оборонную промышленность. Затем последовали аналогичные чрезвычайные распоряжения по трудовой мобилизации. Через восемь дней после начала войны государство учредило Комитет по распределению рабочей силы, в обязанности которого теперь входили оценка занятости в каждой республике и области, обеспечение промышленности трудовыми ресурсами и организация перемещения вновь мобилизованных в отдаленные регионы. Подобного трудового контроля не существовало прежде ни в Советском Союзе, ни в других странах ни в мирное, ни в военное время. Главное управление трудовых резервов и военкоматы отправили миллионы подростков и призывников, не годных к военной службе, в профтехучилища и на работу. Все работоспособное население в городе и деревне в обязательном порядке несло трудовую повинность. Поскольку вторжение германских войск привело в движение миллионы людей – эвакуированных, беженцев, новобранцев, депортированных и рабочих, – Народный комиссариат здравоохранения пытался остановить распространение тифа, дизентерии, туберкулеза, кори и других смертельных болезней, эпидемии которых вспыхивали в условиях переполненных поездов, железнодорожных станций и портов. На производстве руководители брали на себя обеспечение миллионов беженцев, эвакуированных и мобилизованных работников жильем, продуктами питания и одеждой, а также заботу об их детях и значительную часть репродуктивного труда – лежавших на женщинах домашних обязанностей. Мобилизованные и несвободные рабочие жили в наспех сколоченных бараках без кухонь, санузлов, отопления и водоснабжения. Семейная жизнь теперь была сосредоточена на рабочем месте. Когда поставки продовольствия начали сокращаться и возникла угроза голода, на смену домашнему очагу пришла общая кухня в столовой.
Осуществление многих направленных на мобилизацию инициатив серьезно замедлилось бы, если бы не поддержка и участие населения. Эвакуация полностью зависела от желания рабочих даже под бомбами разбирать, паковать и грузить в вагоны оборудование. После долгой утомительной дороги те же рабочие под открытым небом вновь собирали свои заводы. Сложнее оказалось с трудовой мобилизацией: под натиском войны многие бросали работу и старались уклониться от трудовой повинности. Но миллионы людей не покидали рабочие места даже в самых тяжелых условиях. Все больше людей страдало от голода, поэтому ученые и повара в столовых искали замены продуктам питания. Активисты из партии, комсомола, профсоюзов и местных советов создали множество добровольческих организаций, в том числе ополчение. Люди добровольно строили укрепления, высматривали вражеские самолеты и гасили на крышах зажигательные бомбы, проверяли вес и количество выдаваемых по карточкам продуктов, собирали дрова и зелень. Хотя эти коллективные усилия не могли защитить население тыла от кошмара немецких бомбардировок и острой нехватки продовольствия, они помогали людям, охваченным паникой и отчаянием, внести существенный вклад в борьбу с нацизмом.
В книге «Крепость темная и суровая» война рассматривается с точки зрения государства и рядовых граждан. Опираясь на обширные, недавно обнародованные архивные документы, мы анализируем политику государства, препятствия, на которые она наталкивалась, и ее последствия: хаос и панику на фронте, нехватку товарных вагонов для эвакуации, вспышки эпидемий в пути, голод в тылу, распространение черного рынка и других нелегальных видов товарообмена, хищения, случаи ухода с рабочего места, массовую реакцию на пропаганду, использование принудительного труда и кризис системы организации труда. В ходе многочисленных проверок раскрывались шокирующие подробности, показывающие, какие страшные лишения переносили обычные люди. Кроме того, документы позволяют нам не ограничиваться предположениями о роли принудительного труда, а проследить, как трудовое законодательство влияло на повседневную жизнь. В них, помимо свидетельств очевидцев и воспоминаний, запечатлена обширная палитра настроений общества.
Война оставила в Советском Союзе и России глубокий след, очевидный по сей день. Советский Союз потерял больше населения – как в абсолютных цифрах, так и в пересчете на долю населения, – чем любая другая из воюющих стран: по разным оценкам, 26–27 миллионов, то есть около 13,5 % довоенного населения. «Безвозвратные потери» среди солдат Красной армии насчитывали более 8,6 миллиона человек, еще почти 3,4 миллиона пропали без вести или были взяты в плен. Многих военнопленных намеренно уморили голодом или убили в немецких лагерях; только 1,8 миллиона человек вернулись. Погибло около 19 миллионов мирных жителей: 8,5 миллиона от инфекций и голода, спровоцированного фашистами, в том числе между 700 000 и 1 миллионом в блокадном Ленинграде; от 6,4 миллиона до 11,3 миллиона человек было целенаправленно уничтожено, среди них почти 2 миллиона евреев; от 2,1 до 3 миллионов было отправлено в Германию на принудительные работы[27]. Для сравнения: Соединенные Штаты потеряли 418 500 человек, или 0,32 % населения по состоянию на 1939 год; Великобритания и ее колонии – 450 700 человек, или 0,94 %; Франция – 567 000 человек, или 1,35 %. Потери стран «оси» крупнее, но все же несопоставимы с советскими: Япония потеряла 3,1 миллиона человек (3,67 %), Германия – между 6,6 и 8 миллионами (7,9 %)[28]. Почти для каждой советской семьи
