— Сейчас узнаешь. Только наберись терпения, —сказал он и, хитро прищурившись, выключил свет. Комната, когда-то служившаясвоим хозяевам гостиной, погрузилась во мрак. За окнами сгущались серые зимниесумерки, в камине плясали сине-малиновые язычки пламени, бросая отблески налицо Майка.
Он снял галстук и приблизился к ней, глядя ей в глаза. Онаоцепенела и молча смотрела, как он подносит галстук к ее лицу. Потом онаперестала что-либо видеть, потому что он ловко завязал галстуком ей глаза,стянув его концы в узел у нее на затылке. Дыхание ее участилось.
— Мне это не нравится, — чуть слышно произнеслаона неуверенным голосом. Но ее слабый протест не возымел на Майка никакоговоздействия.
Это было подлинное наваждение, дьявольские козни, но, как нистранно, тело ее изнывало от вожделения, требовало немедленного сексуальногоудовлетворения.
— Я все прекращу по первой же твоей просьбе, —тихо сказал он. — Расслабься и наслаждайся, я все сделаю сам.
— Но вдруг сюда войдут? Диана или кто-то еще?
— Не волнуйся, я запер дверь.
Она замерла в тревожном ожидании, обратившись в слух,осязание и обоняние. Тишину нарушали только тихое посвистывание пламени в очагеи приглушенный шум за окном. Потом она вздрогнула, ощутив коленями его сильныеруки. Он уверенно и грубо раздвинул ее ноги и, наклонившись, стал целоватьсоски своим горячим ртом, согревать их порывистым, страстным дыханием, дразнитьязыком, покусывать, сосать сквозь тонкую ткань. Такого блаженства Тамзин еще неиспытывала. Сладострастный стон сорвался с ее губ.
Он сжал ее грудь рукой и проник другой в промежность.Драгоценная жемчужина в основании ее лобка начала пульсировать. Все завертелосьу нее перед глазами, она заерзала на столе, задергала бедрами, истекая секретоми ощущая сухость во рту.
— Тише! — прохрипел Майк «и прижал палец к еегубам.
Она лизнула палец и почувствовала терпкий привкус сигар,мыла, краски и чего-то еще, к чему он недавно прикасался. Очарованная этимбукетом, она стала жадно, как голодный младенец, сосать его. Рот ее быстронаполнялся слюной.
Тем временем Майк продолжал целовать ее груди, шею и губы. Егоупругий, вертлявый и дерзкий язык проникал ей в рот, лизал ушные раковины,кончик носа и глаза через повязку. Она все сильнее распалялась и виляла задом,изнемогая от жара и зуда.
Тамзин протянула руку и нащупала направленный на нее длинныйтвердый пенис, с толстой мокрой головкой, горячий и подрагивающий. Сжав могучийжезл в кулаке, она стала ритмично двигать рукой вниз-вверх, скользя ладонью всениже и ниже, пока не уперлась в лобковую кость и не сжала мошонку. Майк охнул ипрохрипел:
— Осторожно. Не торопись, все только начинается. Сэтими словами он оторвал ее руки от своего инструмента и положил их на стол.Она вцепилась в край столешницы, представляя, что делает в это время Майк. Онстянул с нее туфли и, просунув руки под ягодицы, стащил колготки. От холодноговоздуха она покрылась гусиной кожей. Тамзин почувствовала себя школьницей,снявшей ненавистную форму. Ее охватил щенячий восторг.
Майк начал массировать ей пальчики на ногах и стопы, затемперешел на щиколотки и икры, обласкал подколенные впадины, погладил ляжки. Едвадыша, Тамзин ожидала его прикосновений к ягодицам и срамным губам.
— Раздвинь пошире ноги, — попросил он бархатистымголосом, ласкающим слух, и Тамзин окончательно сомлела.
Осторожно и бережно Майк погладил ее промежность и волоскина лобке, обтянутые атласом. Она чувствовала, что трусики промокли и пахнут еесекретом, острым и сладким, как патока. Майк судорожно вдохнул этот запах,просунул указательный палец под ткань и стал водить им по щелке между еесрамными губами. Тамзин пылала, извивалась, сочилась нектаром и постанывала.Майк принялся активнее работать пальцем. Она закусила нижнюю губу.
Майк заметил это и отдернул руку. Тамзин огорченнозастонала: ведь оргазм был так близок! Во влагалище бурлила огненная лаванеутоленного желания, клитор едва ли не дымился, зуд возник даже в заднемпроходе. Майк злорадно рассмеялся.
— Наберись терпения, и ты будешь вознагражденасторицей!
Он опустился на колени у нее между ногами, словно быготовясь молиться, и начал дуть на ее разгоряченную промежность.
Тамзин охнула от приятного ощущения, но этого ей было мало.Ее неугомонный бутон любви жаждал большего внимания к себе.
— Пожалуйста, сделай что-нибудь, — простоналаона. — Я изнемогаю…
Он сдернул с нее трусы, задрал ее ноги и, сжав пальцами ляжки,принялся лизать ее ароматный экзотический плод. Горячая волна блаженствапрокатилась по телу Тамзин, кровь в ее жилах вскипела, стенки влагалища началисжиматься. А Майк проникал языком все глубже и глубже в ее сокровищницунаслаждения. Наконец он переключился на разбухший бугорок любви, а в пещерустрасти просунул три пальца и принялся быстро двигать ими вперед-назад. Тамзинстремительно вознеслась на пик экстаза, нырнула в пучину сладчайшей нирваны,отключившись от реальности на время затяжного прыжка без парашюта, с трудомпришла в себя и, отдышавшись, обнаружила, что ее ноги покоятся у Майка наплечах. В следующий миг его толстенный член вошел в ее скользкое половоеотверстие по самый корешок и больно ударил ее головкой по шейке матки.
Тамзин ахнула.
Энергично работая торсом в нарастающем темпе, Майк вогналТамзин в полное оцепенение. Она вцепилась пальцами в столешницу и машинальноотмечала, как все громче шлепаются его яички о ее влажную долину между анусом ивлагалищем, как капают на нее капли его пота, как он яростно скрипит зубами икак начинает ездить по столу туда-сюда ее спина. Наконец Майк содрогнулся,захрипел и рухнул на ее плечи.
Тамзин обхватила его потное горячее тело ногами и руками и,отвернувшись, попыталась привести в порядок поток своего сознания, бурливый имутный, как весенний ручей. Перед ее завязанными галетуком глазами возниклоукоризненное лицо Тима. Но она не испытывала ни раскаяния, ни стыда, — всеэто должно было неминуемо прийти к ней позже, но пока ей просто было хорошо. Некоторыесомнения одолевали ее относительно Майка: не поторопилась ли она, не сочтет лион ее податливость слабостью, не воспользуется ли этим в их дальнейшихотношениях? Впрочем, мысленно усмехнулась она, явственно представив, в какойпозе они с ним лежат, еще не известно, кто из них главный. Время все расставитпо своим местам.
Майк выпрямился и развязал ей глаза. Тамзин потерла их,поморгала и заметила:
— Такие номера опасны для макияжа. А для туши онипросто губительны.
Майк улыбнулся, галантно подал ей трусики, предварительно снаслаждением понюхав их, застегнул брюки и, пригладив ладонью волосы, обрелпрежний безупречный вид. Его шелковый галстук даже не помялся и выглядел какновенький.
