от того, что сумела в критический момент не запаниковать.
Были в её жизни и другие случаи. Анне доводилось в последний момент выпрыгивать из-под колёс автомобиля, за рулём которого оказался пьяный неадекват, уворачиваться от падающих с крыши сосулек (коммунальные службы столицы, как обычно, работали в поте лица на словах, и не работали от слова «совсем» — на деле), убегать от маньяка с ножом. И всегда с ней происходило одно и то же — страх мгновенно захватывал её целиком и так же молниеносно отступал на задний план, а разум начинал отдавать команды, которые Анна беспрекословно выполняла.
Вот и сейчас, несмотря на страх, ухудшающееся самочувствие и полное непонимание происходящего, Анна понимала — надо уходить, и чем скорее, тем лучше. Уходить не из квартиры — из Москвы.
И всё-таки она предпочла дождаться вечера.
Закат поразил Анну до глубины души. Мало того, что солнце заходило почему-то на востоке, так оно, опускаясь к горизонту, ещё и расплылось по небу бесформенными чёрными кляксами.
«Ну точно авария какая-нибудь, — подумала Анна. — Химическое производство, выброс отравляющих веществ в атмосферу — от них голова, небось, и болит так сильно, и стороны света путаю. Ну а дальше эвакуация, которую я умудрилась проспать, военные — ведь кем ещё мог оказаться тот стрелок, не бандитом же и не обычным москвичом».
Дождавшись темноты, Анна несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, присела на банкетку на пару секунд, — на дорожку, как говорится, — сама себе пожелала ни пуха, ни пера. И медленно провернула ключ в замке.
Приоткрыла дверь, подождала несколько секунд, слепо вглядываясь в темноту лестничной клетки. Вроде бы никого, пора.
Крадучись, Анна сделала пару шагов по направлению к лестнице…
— Заорёшь — пристрелю. Подними руки, если поняла.
И в тот же миг в затылок упёрлось нечто холодное и твёрдое.
Анна, забыв дышать от страха, подняла руки.
— Умница, — похвалил её мужской голос. — В рюкзаке что? Шёпотом.
— Од-дежда, — заикаясь, пробормотала Анна.
— Звать тебя как? — осведомился всё тот же голос и добавил. — Да не боись, убивать не будем, у нас свежих обижать не принято. Примета такая.
— Анна.
— Ну вот, умеешь разговаривать, когда хочешь, — владелец голоса. — Что ж ты днём-то от меня убежала? Насилу нашли тебя, всё ждали, когда из квартиры выйдешь. Уже думали — всё, не дождёмся.
Сердце замерло и ушло в пятки.
«Точно убьют! Я же видела, как они в человека стреляли», — мелькнула паническая мысль.
— Танк, ты точно уверен, что она не заражённая? — неожиданно раздался в стороне другой голос. — Времени не так чтобы много прошло.
Анне показалось, что обладатель голоса ещё очень молод. Моложе, чем берут в армию. И ей это очень, очень не понравилось.
— Не уверен, Жив. Но это Пекло, тут всё быстро происходит. Так, всё, уходим, муры вот-вот нагрянут.
Словно в подтверждение его слов, с улицы послышался выстрел, загрохотал мечущимся среди домов эхом.
— Не успели, — хмуро сообщил Танк.
— Валить их будем? — коротко спросил Жив. — У меня пять патронов, так что пятерых на подступах могу снять.
— Нет. Стрельба мертвяков привлечёт. А это Москва, Жив, а не кластер на Внешке, тут половина, если не больше, от медляков до бегунов уже разожралась.
Анна ничего не понимала. Забыв, что в затылок по-прежнему смотрит, судя по всему, ствол то ли автомата, то ли пистолета, она потянулась к вискам, помассировала их.
Муры, заражённые, кластеры, бегуны — о чём вообще говорят эти люди?
— Значит, так, — помолчав, решил Танк. — Уходим через первый этаж в сторону МКАДа. Без пальбы, тихо. Анна, я сейчас уберу ствол от твоей головы. Не дёргайся и не беги, мы тебе не враги и вреда не причиним. В Москве произошло… кое-что, и надо убираться отсюда, причём срочно — через несколько часов здесь такое начнётся, что шансов выжить ни у тебя, ни у нас не будет. Поняла?
Подавив желание сломя голову рвануть вниз по лестнице, Анна кивнула. Она и сама не знала, чего надо бояться больше — вооружённых людей, поджидавших её у дверей квартиры, или ещё чего-нибудь. Но интуиция подсказывала — именно сейчас лучше послушаться.
— А ты умнее, чем кажешься, — одобрительно прошептал Танк. — Значит, так. Если хочешь жить — держись рядом со мной. И веди себя так тихо, чтоб все мышки-норушки от зависти померли бы. Выберемся за МКАД, я тебе объясню, что происходит.
— Вы ведь военные, да? — набравшись смелости, поинтересовалась Анна. — Собираете горожан, которые эвакуацию прозевали.
В темноте послышался звук, похожий на приглушённый смех.
— Можно сказать и так. А теперь отставить разговоры. За мной, Анна. И повторю ещё раз — держись рядом и выполняй все команды. Отстанешь — ждать не буду, достанешься либо мертвякам на обед, либо мурам. С учётом твоей смазливости мертвяки предпочтительней — мурам живых баб обычно не достаётся, они от гормонов на стенку лезут, готовы хоть мертвячкам присунуть, хоть друг друга под хвост отхулиганить.
— Я поняла, — упавшим голосом сказала Анна.
— Отлично. Выходим.
Чувствуя себя марионеткой, играющей роль в спектакле психически нездорового режиссёра, Анна последовала за «военными» на первый этаж.
— Вон там окно без решётки, — прошептал Жив. — Свалим тихо и в нужную сторону, пока муры к подъезду подбираться будут.
— Пошли.
Танк спрыгнул на землю первым, помог Анне. Следом бесшумно выбрался Жив.
Только теперь Анна смогла хоть немного разглядеть своих спутников. Оба в камуфляже и бронежилетах. Танк высокий и весь какой-то квадратный, с коротко стриженой головой и грубыми, словно из камня вырубленными чертами лица, и впрямь чем-то напоминает танк. Жив, наоборот, невысокий и тощий, словно подросток, лица не видно под шлемом с защитным щитком для глаз.
Пригнувшись, Танк пробежал несколько шагов, приложив плечо к прикладу то ли автомата, то ли карабина — в моделях оружия Анна разбиралась не очень, хотя стрелять (опять спасибо бывшему) немного умела. Жив, из-за спины которого выглядывало нечто, похожее на винтовку, держал наизготовку пистолет с накрученным на ствол цилиндриком глушителя.
Присев между припаркованных вдоль дороги машин, Танк, не оборачиваясь, ткнул в Анну пальцем и поманил к себе.
— Пригнись и беги к Танку, — объяснил Жив, прижавшись к стене сбоку от окна, через которое они только что вылезли.
Анна подчинилась, поминутно сжимаясь от страха,
