— Что у нас делается? Ничего не делается! — запротестовали ребята.
— Вот в том-то и дело, что ничего не делается! — засмеялся учитель. — У нас с вами, Митя, тоже ещё никакого уюта нет. Придётся вступить в соревнование с мальчиками.
Трубачёв вскочил:
— Ребята! На соревнование с Сергеем Николаевичем и Митей!
— А с нами? Сергей Николаевич, с нами! — запрыгали девочки.
— Ну, с вами мы не берёмся! Мы уж с мальчиками лучше… Как вы думаете, Митя, а? — спросил учитель.
— Да уж с девочками насчёт уюта лучше не спорить, Сергей Николаевич. Обязательно проиграем!
Девочки лукаво поглядывали на них:
— Да мы вам всё сами сделаем, только вы лучше уйдите пока куда-нибудь.
— Ну нет! Это не годится, — запротестовал Сергей Николаевич. — У вас свои дела, а у нас свои.
Все принялись за работу.
Прежде всего девочки устроили уголок для отца учителя. Они подружились с ним ещё в поезде и, бегая по всему вагону, часто заглядывали в купе учителя. Николай Григорьевич играл с ребятами в шахматы и радовался, выигрывая партию. Один раз, когда выиграл Мазин, старик очень огорчился:
— Эх, разбил ты меня… старость не радость.
Ребята напали на Мазина:
— Ты что! Не мог проиграть? Как тебе не стыдно! Не маленький, кажется.
Мазин, почёсывая затылок, недовольно сопел:
— Он тоже не маленький…
В школе девочки выбрали для Николая Григорьевича солнечный класс, перенесли туда его вещи, поставили букетик цветов. У себя в классе они расположились совсем по-домашнему: откуда-то появились у них стенное зеркальце, корзинка с иголками и нитками и даже занавеска.
У мальчиков в углу валялись удочки, сетки, футбольный мяч и вещевые мешки. Эти вещи они перетаскивали с места на место, пока не вмешались девочки и не помогли им привести всё в порядок. Школа ожила.
Во дворе вертелись колхозные ребята, спрашивали, не надо ли чего. Пятилетний Жорка прыгал на одной ножке и кувыркался на траве.
После обеда мальчики натягивали волейбольную сетку, Федька Гузь вместе с Мазиным надували футбольный мяч, девочки сбегали на луг и притащили пышные букеты цветов, кто-то разбирал рыболовные снасти, а Игнат Тарасюк деловито расхаживал по двору, давал советы, а потом, засучив рукава, мастерил около крыльца скамейку.
— А ну, сядем все разом! Выдержит она нас или нет? А то я ещё колья забью. Садись, хлопцы! — приглашал он улыбаясь.
Улыбка у Игната была очень добрая и сразу смягчала строгое выражение лица, которое придавали ему густые, сросшиеся брови.
После трудового, хлопотливого дня, когда все ребята собрались во дворе школы, на крыльцо, прихрамывая и держась за перила, вышел отец учителя.
— Эх, хорошо вечерком посидеть на крылечке! — сказал он, присаживаясь на ступеньки и глядя вокруг. — Славные места… Молодость вспоминается. Много тут дорожек было нами исхожено… Много и крови пролито… Славный вояка был мой Матвеич, да и я на силу не жаловался: одной рукой подкову гнул. Эх, Матвеич! Товарищ мой! Тяжко пострадал он в гражданскую… В голову ранен был… Два дня мы с ним в болоте скрывались…
— А что, дедушка Николай Григорьевич, не наш ли это Иван Матвеич, что пасекой колхозной заведует? — с интересом спросил Игнат.
— Он, он! — оживился Николай Григорьевич. — Вот я к нему и поеду! А далеко ли до пасеки?
— Далеко. Отсюда не увидишь. Если по шоссе идти — километров двенадцать будет, а как снимут пшеницу, так напрямки, полем, — поменьше. Красивые места эти… Таких мест нигде нету… Пасека над рекой стоит, вся вишеньем поросла. Зайдёшь весной к Ивану Матвеичу — и уходить не хочется… Падают на плечи белые квитки, поют пчёлы, а река — плеск-плеск! — рыбку за рыбкой подгоняет…
Ребята слушали Игната не прерывая. Сергей Николаевич и Митя подсели на крыльцо.
Мягкие сумерки уже давно окутали село, и в хатах горели огоньки.
Глава 3
КОСТЁР
На другой день вместе с колхозными ребятами было решено устроить пионерский костёр.
— Мы расскажем им о нашей жизни, а они нам о своей, — говорил Митя. — Васёк Трубачёв и Игнат Тарасюк познакомят ребят с работой своих отрядов. Найдётся много интересного и у них и у нас.
Ребята заволновались:
— Трубачёв, подготовься хорошенько! Не подведи!
— Это не шутка, — мрачно сказал Мазин. — У них тут работы много. Как бы они нас не перетянули… Ты смотри обдумай, что будешь говорить.
— Ты как-нибудь красиво расскажи, ну там… то, другое… — скашивая глаза на Митю, заметил Петька.
— Иди ты ещё! — рассердился Одинцов. — «То, другое»… Надо честно говорить, напрямки!
— А вдруг у них лучше окажется? Ведь мы свою школу подведём!
— Надо было раньше думать! — отрезала Синицына. — А то как дошло до дела, так испугались!
— Кто испугался? Кто испугался? — напали на неё ребята. — Сама ты испугалась!
Лида Зорина вместе с Валей Степановой спешно записывали всё, что делало их звено, как работали кружки в школе, сколько вышло газет.
— Они у нас что-нибудь переймут, а мы — у них, вот и будет хорошо, — серьёзно сказал Сева.
Васёк, окружённый со всех сторон, молча хмурил брови. Потом решительно сказал:
— Как было, так и расскажу!
