удивлённо переспросил Воттерс.
— Помню. Меня давно так никто не называл.
— А Адам?
— Нет. В последний раз один парень из Лос-Анджелеса. Мы познакомились в Германии, а потом…Потом все завертелось, — призналась девушка, вздохнув.
— Ты еще и в Лос-Анджелесе успела побывать?
— Да где я только не жила…И что я только не делала! Не понимаю только — где начало, а где конец.
— Погоди, — бодро отозвался Уилл, — так значит…Кроме Адама был еще кто-то?
— Всякое было. К чему только не придешь, чтобы перестало болеть.
— Рассталась с ним? — спросил Уильям.
— Последнее, что хочется обсуждать сегодня с тобой — это он, — призналась Белль, вздохнув, — в следующий раз. Я поеду д…в гостиницу, хорошо?
Уильям развел руками.
— Уже поздно…Останешься? Заказали бы еды.
— Я очень хочу спать. Если захочешь, скоро увидимся.
— Надолго тут?
— О, — улыбнулась, — очень.
Попрощавшись с другом, Аннабелль прыгнула в такси. По дороге она не могла не думать о том, как все изменилось за последние годы. Когда она и Уильям виделись в последний раз, она была счастлива и уверена в будущем. В тот момент — девушка разуверилась, кажется, в каждом шаге, в и не могла собраться с мыслями.
*Вольный перевод автора строк из песни Creep — Radiohead
3. Разбитая память
Аннабелль поселилась в небольшой гостинице в районе Кот-Сен-Люк. Еще в школьные годы, девушка приезжала туда погулять, но всегда удивлялась как много людей говорят там на английском, в отличии от ее родного Доллар-Де-Армас, где все общались на французском. Спустя столько лет, ничего не изменилось, кто-то из персонала гостиницы громко болтал на английском языке в коридоре, поэтому Морган проснулась.
Голова раскалывалась так, будто семь часов в кровати она не находилась в царстве Морфея, а отрывалась на Берлинском рейве. Аннабелль хорошо знала это ощущение и первым делом засунула исхудалое тело в душ. Холодная вода, струящаяся по коже, заставляла вздрагивать и пробуждаться. Оперевшись о стенку душевой кабинки, закрыв лицо руками, блондинка остановила весь мир вокруг себя, погрузившись в мысли.
Приходя в себя, Аннабелль собралась увидеть своих родителей, подъехать к их дому, хотя бы посмотреть со стороны. Она все еще не могла набраться сил и позвонить, не могла или не хотела. Отказавшись от общения с ними еще восемь лет назад, девушка уже не представляла, что когда-нибудь захочет вернуть все на круги своя. Периодами, руки тянулись к телефону — Морган скучала по голосу мамы, но разум не позволял сердцу сглупить. Мама тоже не звонила Аннабелль. Скорее всего, смирилась с тем, что ее дочь выбрала другую жизнь, в которой ей не найдется места. Морган задумывалась о том, что бы могло произойти, если бы она прислушивалась к родителям, тогда, в две тысячи двенадцатом? Очевидно, произошел бы обещанный конец света.
Взяв деньги с кредитной карты, Аннабелль арендовала машину в каршеринге. Доллар-Де-Армас встретил ее ухоженными одноэтажными домиками, аккуратно высаженными елочками и сотнями детских площадок. Каждая улица, по которой девушка проезжала, оказывалась связанной с каким-нибудь событием в жизни. Жаль, что прошлое так давно ушло. С радостью Аннабелль превратилась бы в ребенка и качалась на качелях с Уильямом. Или прокатилась бы на велосипеде по парку Сантенэр. Психолог говорил девушке, что в моменты, когда чувствуешь себя особенно плохо и тяжело, нужно вернуться в детство и поговорить с внутренним ребенком — маленькой девочкой Аннабелль Морган, все еще мечтающей о светлой любви и игрушках. В груди у нее сжималось что-то каждый раз, каждый раз, когда разум делал хотя бы одну попытку раскопать давно прошедшее время. Маленькая девочка, кажется, давно забилась в угол и не понимала, почему ее взрослая версия совсем не заботится ни о себе, ни о ней.
Завернув за угол улицы, названной в честь взятия Бастилии, Морган вжалась в водительское кресло.
— Какой кошмар, — тихо произнесла она, прикрыв рот рукой, — о, боже, боже!
Она испугалась увиденного, как только разглядела ближе. Выйдя из машины, девушка остолбенела. Ее прошлое разбилось вдребезги, как разбиваются песочные замки о волны. Аннабелль остановилась перед развалившимся зданием, глядя на него с отвращением. Ее голова кружилась, казалось, что она опять потеряла опору. Девушка начала задыхаться, ее сердце забилось быстрее, а руки затряслись. Она была готова бежать прочь, но что-то заставило ее остаться. Дом Морганов превратился в страшное строение, едва напоминающее чье-то жилище. Трехэтажный коттедж, прежде бывший гнездом для счастья и уюта, повалился набок, протрещал по швам. Окна оказались разбитыми, дверь выломана, а фасад сгнил.
Наконец, она собрала волю в кулак и пошла к дому, ближе. Каждый шаг казался как пытка, но Аннабелль продолжала идти, пока не оказалась перед входной дверью. Она вздрогнула, когда прикоснулась к холодному металлу, и открыла ее. Никто не запер ничего, кто угодно мог войти. Внутри царил полумрак, покрытый пылью и паутиной. Кресла и диваны были разбросаны, картины свисали с крючков, а ковры были порваны и затерты до дыр. Аннабелль прошла через комнаты, ощущая запах старости и упадка. Когда она дошла до своей комнаты, сердце ее замерло. Из всего интерьера сохранились только дурацкие обои с бабочками, которые она ненавидела и мечтала переклеить. Окно было разбито. Сердце у Морган сжалось — неужели, никому не было дела до коттеджа? Неужели, родители просто забросили его?
— Дом пустой, и я такая же. Вот мы с тобой и на равных, — сказала девушка, тяжело вздохнув.
Спустившись, Аннабелль закурила. Цветочного сада больше не было, он зарос сорняками. Разрушенный дом, запущенный сад и она — красивая декорация. Аннабелль глубоко затянулась дымом и задумалась о том, что делать с коттеджем, как минимум, стоило бы найти новых хозяев.
Заметив соседку, выходившую из дома, Морган громко окликнула ее:
— Мадам Катель!
«Настоящая удача».
Жоан Катель отвлекалась и, прищурясь, взглянула на Морган. Девушка с ужасом заметила — прекрасная француженка потеряла былой блеск в глазах, как и свою молодость. Лицо утопало в морщинах.
— Простите меня, юная леди, я не знаю Вашего имени. Вы что-то хотели? — старческим голосом произнесла Катель.
— В детстве вы кормили меня печеньем, политым кленовым сиропом, и давали попробовать сидр. Ну, Мадам Катель! Жоан! — радостно воскликнула Аннабелль.
Глаза женщины просияли, наконец.
— Боже правый! Аннабелль! Ты вернулась! Детка, как давно я тебя не видела! — радушно произнесла женщина, оборачиваясь к своей собеседнице.
Аннабелль улыбнулась и отдала дань уважения своей бывшей соседке.
— Да, Мадам Катель, я вернулась. Но тут что-то совсем все запустили, — ответила она, кивнув в сторону заросшего сада, — как у вас дела?
Жоан покачала головой.
— У меня
