class="p1">В итоге это всё вылилось в то, во что вылилось.
Дмитрий Петрович потом отдельно приезжал извиняться. Получалось у него плохо: возможно, он делал это впервые в жизни.
Мирослава пришла в себя на следующий день после того, как я навестил её. Про инцидент с её отцом я, разумеется, сразу рассказывать не стал. Сначала дождался, пока она выздоровеет.
Некоторое время мы продолжали встречаться. Я даже делал вид, что пытаюсь наладить отношения — но моя единственная цель состояла в том, чтобы убедить её, что это она сама решила расстаться. Если есть возможность — лучше не оставлять врагов за своей спиной, особенно тех, которые когда-то были тебе близки.
В итоге так и вышло: одним весенним вечером у нас случился разговор, после которого я больше не возвращался в квартирку на Волочаевской.
Но нельзя сказать, что это было к худшему. Я вдруг понял, что ещё достаточно молод для того, чтобы гулять как следует. И с упоением предавался этому занятию по вечерам в увольнениях, когда не был занят на коммуникационном проекте. Ходил по клубам. Знакомился. Заводил разовые интрижки.
Проект стартовал вполне успешно, и с самого начала так получилось, что бизнес разделился на два больших сегмента: региональные политические заказы и обслуживание транснациональных корпораций, которые в то время активно заходили в страну.
При этом контроль со стороны Дмитрия Петровича к тому времени, конечно, уже отсутствовал. Он просто отодвинулся от этой темы. У нас на этот счёт случилась короткая встреча, где он гарантировал отсутствие проблем с его стороны.
Первого клиента привёл я, в виде ЛДПР и её региональных отделений. Владимир Вольфович решил, что это отличный способ обозначить своё влияние в создающемся бизнесе, при этом формально оставаясь вовне, и не создавая напряжения среди акционеров. Лиана же подписала «Халибёртон», одну из крупнейших нефтесервисных компаний мира, которая как раз в то время вышла на первые контракты с нашей нефтянкой.
Немного посовещавшись, мы назвали нашу консалтинговую компанию «Иванов, Гудавадзе и партнёры». В этом была определённая логика: юридическое лицо было оформлено на моего отца и на маму Лики, которая не меняла фамилию после того, как вышла замуж.
У меня появились стабильные деньги. К тому же очень неплохие. Я даже купил себе ноутбук, немыслимую по тем временам роскошь. Мне нужна была машинка, чтобы вести дела из казармы: клепать медиапланы, тезисы, редактировать согласованные публикации и прочее. По тем временам компьютер был очень продвинутым: процессор «Пентиум», сменный привод с возможностью чтения CD дисков… да, привыкнуть к тормознутости электроники того времени поначалу было сложно. Но я адаптировался.
В интернет я выходил по дайл-апу, через телефон в кабинете Ступикова. Загрузки текстового файла, чтобы прикрепить его к электронному письму, приходилось ждать пару минут. Но тем не менее система работала: я был в курсе дел бизнеса даже тогда, когда не мог вырваться за территорию.
Самого Ступикова, как и обещал, я взял на зарплату. Раз в месяц он делал обзор статей из открытых источников о тенденциях в методиках обучения в высшей школе, по официальному договору. У военных есть лазейка: официально разрешено заниматься преподавательской и научной работой, и даже получать за это деньги на стороне. Именно ей мы и воспользовались. Сам отчёт мне был совершенно не нужен, но я старался его проглядывать и с умным видом давать обратную связь, не упуская случая похвалить аналитические способности зама.
Свою бурную внешнюю деятельность я старался не светить. Но всё-таки кое-какие слухи дошли до руководства факультета. Меня вызывала на беседу полковник Цой, пытался выведать больше информации о моей «крыше» — или, как было принято говорить среди курсантов, «мазе». Разумеется, безуспешно. Тем не менее, он завуалированно предложил дружить, и это предложение я, конечно же, отвергнуть не мог.
Дружба заключалась в том, что я негласно начал спонсировать некоторые необходимые для факультета вещи: например, линолеум, чтобы обновить пол на этаже в учебном корпусе. Материалы для косметического ремонта в казарме и для новой душевой.
После каждой услуги степень моей свободы заметно повышалась и постепенно достигла такого уровня, что я, например, мог позволить себе вовсе не ходить в наряды.
Мог бы, но, конечно же, не позволил. Слишком сильно выделяться было нельзя, а то меня становилось видно даже на фоне других ребят, отпрысков не самых обычных семей.
Поэтому по нарядам и караулам я ходил, как и все, на общих основаниях. Разве что в ту же караулку брал с собой ноут и набирал очередную стратегию или тезисы для согласования с клиентом на следующий период.
А ещё, постепенно, я заново отрыл для себя игрушки того времени. Например, «Master of Orion» и его же вторую часть.
Основная часть учебной программы у нас была посвящена языковым дисциплинам. Учитывая, что язык я уже неплохо знал, сильно напрягаться не приходилось. А сторонние проекты как раз помогали эффективно изображать занятость учёбой.
Само собой продолжались тренировки с Гией. Теперь мы не только вместе занимались цигун, но и периодически выбирались в город. В нашем проекте консалтинговой фирмы он полноценно не участвовал, но иногда заходил в офис — небольшую каморку, которую мы сняли в ЦМТ.
Мы с Ликой только что сдали очередной отчёт клиенту и наняли сразу двоих помощников из числа толковых студентов с журфака МГУ. Сразу стало полегче, даже свободное время появилось.
В город пришла весна. Мы с друзьями начали выбираться в клубы. Часто я звал Лёху Зимина и Гию. Периодически к нам присоединялась Лика со своим парнем, Саней Щедриным. Он, кстати, оказался нормальным пацаном, из интеллигентной московской семьи, с правильными понятиями. Очень любил мотоциклы, катался на «Хонде» — почти немыслимой по тем временам роскоши.
В последние апрельские выходные мы договорились всей толпой в модное тогда место — клуб-бар на «Hungry Duck». Про него ходили самые невероятные слухи, и соблазн лично посмотреть на то, что там происходит, был непреодолим.
Добирались на отцовской машине. Я ведь всё равно не пил, а так было удобнее, чем ловить ночью бомбилу. Да и безопаснее.
Припарковаться удалось в районе ЦУМа. До места шли пешком — было довольно тепло, так что лёгкая прогулка оказалась в удовольствие.
Вход в бар находился в непосредственной близости от выхода из метро. На входе был фейс-контроль, но не слишком строгий.
Мы приехали достаточно поздно, движуха была в полном разгаре: внутри дым стоял коромыслом, бухала музыка. Девушки облепили все барные стойки и отплясывали на них. Некоторые были совершенно обнажены.
Саня Щедрин с совершенно невозмутимым видом
