говорил. Но сверху он накинул фальшивую улыбку, почти оскал.
И я вспомнила. Вспомнила все, что со мной сделали. Как пытали. Во что превратили мое лицо. Мою грудь, живот. И я закричала. Закричала так, как не могла тогда. В этом крике было все. Боль, отчаяние, страх.
Теплая рука лекаря легла на лоб, и я отключилась. Не сразу. Только когда воздуха в легких уже не осталось, и крик сошел на хриплый шепот, а перед глазами заплясали темные огоньки.
— Что вы с ней делали? — доктор смотрел так, будто начальник тут он.
Отчасти так и было. В его лечебнице только он мог принимать окончательное решение.
— Не ваше дело. — Лорд Арис тоже не питал к лекарю должного почтения.
— Первый раз получаем от вас совершенно не поврежденного человека. Если вы пытали ее ментально, то она вполне могла сойти с ума. Надеюсь, бумага на это у вас есть? — лекарь очень ненавязчиво заглянул в глаза главе тайной службы.
— Девочка была одержима.
— Понимаю. И вы пытали ее до тех пор, пока даже духу тьмы не стало тошно, или пока палач не стал вас умолять о пощаде? Но почему она выглядит совершенно здоровой? Для того, чтобы ее лечить, мне надо знать, от чего именно, а не играть в загадки.
Лорд, уже не скрываясь, скалился и отвечал почти рыча:
— Мы использовали клейма Герцогини Лемор, — и уже спокойнее. — Она выдержала все пять. Орала, но не сказала ни слова. Даже не уклонялась. Она убила двенадцать моих оперативников. Краг был вынужден повязать ее амулетом не для широкого круга. И сам остался там лежать, пока мы не нашли человека без магии, чтобы закрыть амулет. Она сражалась с тремя далеко не последними оперативниками и обдурила нас как детей, отвлекая внимание, чтобы ее хозяин мог уйти.
Целитель поднял руку девочки ладошкой к Лорду.
— Я не вижу ни одной мозоли от тренировок. А клейма Герцогини Лемор полностью пропадают за месяц. А ваших я имел счастье видеть в морге пару дней назад.
— Дослушайте, прежде чем обвинять меня во лжи.
— Продолжайте.
— Мы оставили ее не надолго в камере после допроса. Но она как-то смогла вызвать целительную магию на себя. Все раны тут же пропали, а потом у нее остановилось сердце. — Лорд Арис выставил руку, показывая, что еще не закончил, — тогда из нее и стал выходить дух тьмы. Но его убила защита камеры раньше, чем он смог сформироваться.
— Целительница. — Лекарь внимательно посмотрел на девушку, потом на Лорда. — На своих похоронах она хотела быть красивой. Для девушки в ее положении это нормальное желание.
— Тьма, ментал и целительство.
— Тогда понятно, почему камера не смогла подавить ее волю. Духа тьмы вы тоже прошляпили. Но как пытать целителей, вы же прекрасно знаете!
— Мы хотели заставить ее воспользоваться магией. Поэтому не одели ей антимагические кандалы.
— И вы, конечно, забыли, что магия целительства, направленная на себя, не будет блокироваться камерой? Лично я с моим опытом вполне смогу вас убить и в камере. Даже в кандалах, если удастся дотронуться. А уж сердце себе я теперь в любом состоянии смогу остановить.
— Дотронуться не удастся. — Лорд Арис так же ненавязчиво заглянул в глаза лекарю.
— На сколько сильна она как целитель?
— Это имеет значение?
— Да. Мне нужно, чтобы вы сняли с нее блокирующие кандалы и обруч. Если она сильный целитель, то может разорвать наведенный мной сон.
— Мы не знаем, кто она. Ее отпечатков силы нет ни в одной из книг. В школе она показывала уровень явно ниже, чем я видел в бою и скрывала основной дар.
— Она иномирянка из мастерового мира и тут не больше года.
— Почему вы так решили? — Удивление на лице Лорда было неподдельным.
— У нее есть частично искусственные зубы. Не все. Два. Для меня они ощущаются как посторонний предмет в теле, так что никаких сомнений. У нас так не лечат.
— А почему год?
— За год даже самый слабый целитель отрастит себе новые зубы. У нее уже почти вырос.
Целитель приоткрыл рот, и пальцами вытащил зуб. Лорд Арис внимательно рассмотрел его со всех сторон.
— Капсулы с ядом нет. Сколько вы можете держать ее во сне без ущерба?
— Неделю. Может больше.
— Попробуйте немного подлечить ее голову. Но она должна все помнить.
* * *
Я лежала на подушке. Большой мягкой подушке. Настроение было прекрасным. На щеке играл теплый ветерок, а сквозь закрытые глаза пробивалось солнце.
Я потянулась и открыла глаза. Передо мной сидела женщина в платье лекарки. Рядом с ней стоял мужчина в форме.
Улыбка сползла с моего лица так же быстро, как я поняла, где я. Я закрыла лицо руками и завыла. Плачем это назвать было сложно. Мои руки пристегнули к спинке кровати. Женщина что-то говорила, но я не слушала. Я плакала. И с каждой слезинкой уходила часть меня.
Где бы я ни была, я должна достойно встретить свою смерть. В конце концов все равно убьют. Надо только подождать. Если я в лекарской, то пытки закончены. Осталась казнь.
Женщина, суетившаяся вокруг и что то без умолку болтавшая, сунула мне прямо в нос зеркало. Отвернуться я не успела и увидела свое лицо. Оно было без следа от клейма. Это оказалось последней каплей — меня вылечили. Значит казнь будет на площади, где все смогут ее видеть. Все пытки будут заново, на потеху толпе.
В комнату вошел маг. Тот маг, с которым я сражалась. Внутри все оборвалось.
— У меня есть к тебе вопросы.
— А что взамен? — мой же голос показался мне чужим. Холодным. Но это был мой голос, и говорила я сама, сознательно и добровольно.
— А что ты хочешь? — мужчина чуть приподнял уголок рта в улыбке.
— Будто не знаешь, — я поймала его взгляд. Черные глаза смотрели очень серьезно — поклянись что никтой другой не будет меня пытать, и до рассвета следующего дня я умру от твоей руки. Тогда я отвечу на любые твои вопросы.
Женщина рядом выронила зеркало на пол.
— Нет.
Я закрыла глаза и положила голову на подушку. Руки все еще были привязаны. Так что закрыть ими лицо не получилось бы. Все, что оставалось — это уйти поглубже в себя, в ожидании боли. Я чувствовала как меня прошибает озноб. На коже выступили капельки пота. Может, если я буду молчать, он разозлится и убьет? Слабая надежда.
Как учили на уроках, сосредоточилась на себе, на глубине, и впервые почувствовала свою силу, как