борцы с режимом не стали. Может, они и отбитые — но на то, чтобы потратить время на оценку привычек будущей жертвы, их соображалки хватило. И не удивительно: богатый опыт. Сир считал, что если на его руках крови и больше, чем у «правдоборца» Мэтта, то совсем ненамного. Как и грязи, которую революционер за таковую, естественно, не считал.
«Мы же хорошие, блядь, нам всё можно! Ради светлой цели-то!» — мысленно передразнил их бандит и вновь сплюнул на покрытый грязной коркой пол.
Сама «имперская подстилка» продолжала вести себя, будто гимназистка на экскурсии. Она с интересом пробовала баланду — после чего долго ворчала на «осквернителей продуктов», для которых положена отдельная яма в Пекле. Разговаривала с расположенными к этому заключёнными, в том числе и с самим Сирнаном. Что-то черкала у себя в блокноте. Скажи ему, что девчонка ведёт этнографические записи — да, он знал, что это такое и вообще обладал достаточно широким для бандита кругозором — мужчина бы совсем не удивился.
Спала девчонка тоже крепко, словно человек, которому совсем нечего бояться и не о чем сожалеть. Та ещё соня, что не брезговала подремать и утром, и в середине дня, и в его конце.
Видя такую легкомысленность, душегубы от народовольчества лишь довольно переглядывались и предвкушающе ухмылялись. А вот Сир, привыкший всегда и во всём подозревать второе дно — потому и жив до сих — предчувствовал неприятный для идейных головорезов сюрприз.
Слишком не вязались холодные тёмные глаза, которые запомнились ему по первой встрече, с образом, разыгрываемым сейчас. Поэтому он счёл за лучшее подстраховаться и аккуратно предупредить будущую «жертву». На чужую жизнь ему плевать, однако немолодому бандиту совсем не хотелось, чтобы в финале оказалось так, что воительница — неважно чья — решив, будто Сирнан с Мэттом заодно, за компанию прикончила и его.
А в случае удачи с неё ещё можно чего-нибудь поиметь. Клан, дворянский род, крупная финансово-промышленная структура или Империя — это вам не нищая революционная банда!
Примечания:
Автор и Куроме выражают признательность тем, кто поддерживает текст на Бусти или делает пожертвования на Тёмный Алтарь Печенек.
Товарищи, желающие поддержать автора и прочесть больше, но по какой-то причине этого не сделавшие, могут заглянуть в комментарии.
А.Н. — бечено.
На этот раз ошибок, считай, почти нет. И приятно, и настораживает: а ну как это не ошибок мало, а внимание у меня ещё сильнее упало?
По тексту: никак из Куроме хотят "лишний" тейгу выбить? Ну так она же наверняка сказала, что лишних тейгу у неё нет. А раз так сказала, то — и тут к гадалке не ходи — не отдаст! :)
И в целом ситуация ппц тупая. Признанного Мастера Боя пихать в общую камеру обычной тюряги? Какое "компетентное" начальство...
*Добродел* Никогда не недооценивайте мощь идиотов.)
А.Н. — да я недооценкой идиотии вроде не страдаю. Но всё равно шибко внезапно всё: вот в конце арки ГГ победительно торжествует, а вот в начале новой личным примером доказывает, что от тюрьмы в Империи лучше не зарекаться. Стрёмные качели.
Но для сюжета оно даже хорошо :)
Глава 1 часть 2
Человек упорно боролся со сном. Нельзя сказать, что борьба давалась ему легко, но приближающаяся пора помогала держаться. Он не знал, сколько точно осталось, часы держал другой. Но судя по луне, уже давненько переставшей посылать свои тусклые лучи в расположенные под потолком небольшие оконные проёмы, бездействие продлится недолго.
Когда ночь перевалила за вторую половину, а висящий в облачном небе спутник полностью ушёл на другую сторону здания, сделав этот час ещё темнее, человек услышал теряющийся на фоне спящей камеры шорох, дабы вскоре ощутить прикосновение к плечу.
Пора!
Несколько тихих теней начали пробираться из своей части камеры к спальному месту имперской подстилки. Человек, как и его соратники, не являлся таким уж специалистом в скрытном передвижении. Однако этого и не требовалось: даже если бы количество заключённых в камере соответствовало положенным по нормативам шести десяткам, такое число спящих всё равно создавало бы определённый шум. Кто-то громко храпит, кто-то бормочет во сне, кто-то имеет проблемы с лёгкими и дышит с явным сипом, другие стонут и вскрикивают от пригрезившихся кошмаров — всё это отлично скрывает звуки передвижения.
И даже то, что в сильно переполненной камере иной раз случалось наступать на конечности не имеющих своего спального места неудачников, не меняло дела. Придушенный вскрики терялись на общем фоне, а возмущаться в голос никто не рисковал: все знали, чем сие чревато и потому предпочитали притворяться, что вскрикивали во сне.
Разве что пришлось соблюдать максимальную осторожность, обходя угол камеры, облюбованный прихлебателями Сира. Этот криминальный оппортунист пусть и не стал препятствовать свершению возмездия, но ожидать от него можно решительно всего.
Вот тёмные силуэты подобрались к намеченной цели и застыли, готовые добить раненую и пытающуюся найти спасение жертву. Человек вместе с напарником выдвинулся вперёд, в руках тускло блеснуло узкое лезвие, которым так удобно колоть сквозь щели меж неровными досками тюремной койки.
Чувствовал ли он сожаление от того, что придётся убивать юную девушку, которая не выглядит и на достаточные для помещение во взрослую тюрьму шестнадцать? Нет. Он знал, что их враг многолик, что имперцы и их прихвостни подлежат уничтожению, как бы безобидно они ни выглядели и как бы мило себя ни вели. Это всё ложь! Маска, прячущая истинное нутро гнилых клевретов прогнившей системы! И пускай он, как и его соратники, примет смерть в борьбе или от рук имперских палачей, а потомки осудят таких, как он, и их деяния, из непременно благолепного будущего видящиеся слишком жестокими — он не отступит.
Во имя перемен! Ради всеобщего блага!
Человек ощутил прикосновение напарника, предупреждающее о готовности. Два лезвия, нащупавшие промежуток меж досками, одновременно дёрнулись вверх, навстречу беззащитной плоти.
* * *
Относительные тишина и спокойствие спящей камеры резко сменились воплями боли и ненависти, мешающимися с грохотом и треском от столкновения людских тел с посторонними предметами. Это сопровождалось вскриками и возмущёнными ругательствами со стороны спящих зеков, поймавших неожиданный «сюрприз», а также возгласами непонимания от разбуженных шумом.
В мужской гомон вплетались и более звонкие взвизги: это отреагировала женская часть камеры.
Собственно, звуки схватки быстро сошли на «нет», однако разноголосица сидельцев, которые почти не видели в темноте, ничего не понимали и оттого паниковали,
