Кира Гуркова
Легенда о солдате
Случилось это двадцать первого марта две тысячи двадцать второго года в день весеннего равноденствия.
Солдаты Донбасса стояли под Мариуполем. Стояли живой стеной, готовые в любую секунду жизнью своей заплатить кровавую дань смерти. Среди них был молоденький, совсем недавно ставший совершеннолетним, парень.
Как ни уговаривала его мать не ходить воевать, не согласился.
— Отец мой за дело правое погиб. Не могу память его предать. Дело не окончено. Не выбита фашистская гадина.
А как же плакала мать, одни ведь они остались на этом свете. Отец воевать ушел, да там и погиб, закрывая собой малыша от пуль и осколков, до последнего сжимая автомат не дрогнувшей рукой. Одни они остались. Совсем одни…
— Город защищаете? — Вдруг послышался женский голос. — Ну стойте, стойте. А вот если вправо отойдете — живы останетесь.
Парень поднял глаза — перед ним женщина, красивая женщина, как мамка его. Сердце сразу тревожно сжалось.
— Верь мне. Зря смерть ненасытную кровью своей напоите.
Сказала и исчезла. Вот только что тут была, а сейчас куда делась? Парень осмотрелся. Вправо, прямо к поросшему пыреем холму зашагала. Быстро, не по-человечески как-то.
— Куда?! Там же минное поле! Стой!
Солдаты как стояли, так и бросились в заросли, позабыв о приказе. Погибнет же!
«Женщина. Откуда тут женщина?» — Додумать эту мысль ему не дал страшный свист и скрежет, разрывающий небо, а вместе с ним и душу на тысячи мелких частичек.
— Ложись! — прозвучал приказ, заглушаемый шумом.
Земля содрогнулась, обжигаемая страшным взрывом, напоминающим адский огонь из фильмов ужасов, которые он так любил, пока вся жизнь не превратилась в один сплошной кошмар. Комья сырой почвы больно ударили в спину. Все стихло…
— Ты как? Подал он руку женщине, которую прикрывал от взрыва.
Ответ ее оказался страшным и странным:
— Мне — то что? Со мной уже ничего не будет. А вы могли погибнуть, не побеги за мной. Но вы не такие как они: спасая меня, спаслись сами.
Кто они, парень понял сразу. Нацисты, для кого нет ни жалости, ни человечности, ничего кроме жестокости и злости.
Он наконец-то обернулся туда, откуда валил черный едкий дым, выедающий глаза и страшный след в памяти. В то место, где они недавно стояли с боевыми товарищами, упал снаряд. Такого бы человек на двадцать хватило, не то что на них троих. Парень перевел взгляд на женщину:
— Спасибо вам. А как вы узнали, что сейчас будет взрыв?
— Я многое знаю. Будешь меня слушать — пройдешь всю войну без единого ранения. То-то мама обрадуется. Одна она у тебя осталась. А это, чтобы помнил, не примерещилась я тебе.
В ладонь лег каучуковый браслет, что и мужчине, и женщине подойдет. Красивый. Когда-то он мечтал о таком. Да только неудобно как-то. Ему же даже взамен нечего подарить. Интересно получается, его спасли, подарки дарят, а он что? Хотел было парень что-то сказать, да только женщины уже не было. Исчезла. Растворилась в воздухе, как сон в рассветных лучах.
«Во дела! Что же это было? Может показалось? От нервов и не такое бывает». Но нет. Браслет никуда исчезать и не думал.
— Ты что, вообще сдурел?! — вырвал его из раздумий крик товарища. — Стоял, стоял и тут на мины поперся.
— Да там была женщина. Я ее спасал.
— Братан, я конечно все понимаю. Война. Девушки дома остались. Бабы мерещиться начинают. Но башкой-то думать надо!
— Как ты нас напугал! Стоял, как зачарованный, смотрел в одну точку, а потом побежал. А это у тебя откуда? — покосился второй парень на браслет.
— Мне та женщина дала.
Товарищи не поверили. Но возражать не стали. После трех дней без еды и сна и не такое мерещиться начнет.
Странным поначалу его все считали: ходит по ночам, разговаривает сам с собой. Или с кем-то? Странным его считали и побаивались, но потом поняли, что это очень фартовый парень. Пули, хоть десять их выпусти, в сантиметре пройдут, а его не заденет. Знал он заранее, когда начнется обстрел и как действовать надо, чтобы выжить. Знал и своим подсказывал. Вот благодаря этому своему фарту и поражающей всех интуиции он и дослужился до звания капитана. И вот что самое интересное: все, кто доверял ему и четко исполнял его приказы возвращался даже из-под самого страшного обстрела живым и невредимым. Никто из солдат не понимал, как ему это удается: одни думали, совпадения, другие, так и вовсе обвиняли в сговоре с нечистой силой. Но он — то знал, благодаря кому ему так везет, только не понимал, почему эта женщина ему помогает. Кто она вообще? Вот и настало время узнать…
Наконец-то армии Донбасса удалось подобраться поближе к заводу «Азов-сталь», в самое сердце зла попасть. Долго петляли они по мрачным, наполненным болью и страхом коридорам. Казалось, что вон там, за поворотом, стоит и жаждет мести чья-то невинная, зверски вырванная из плоти душа. Эта тишина, готовая каждую секунду разорваться предсмертным криком, оглушала и воскрешала в памяти все страхи одновременно. А вот и они, пособники смерти… Много их было, но наши смогли! Отбили! Вырвали корни цветущему дереву фашизма и жестокости. Казалось, всё. Нечего им больше оставаться в этом страшном месте, наполненном стонами потерянных душ…
Вдруг в слабом, мигающем свете, позволяющем видеть только очертания, промелькнула тень. Выстрелить бы, но, что если это окажется одна из выживших после всех мучений жертв? Единственная лампочка, так жадно и долго боровшаяся за жизнь, сдалась и погасла. Наступила полная темнота. Зрение, обостренное до предела, не воспринимало даже силуэтов. Никого видно не было, но каждый из них точно знал: они тут не одни. Кто же этот человек? Или не человек?
— Товарищ капитан, разрешите выстрелить — прозвучал шепот, который парень больше почувствовал, чем услышал.
Если бы ни его интуиция, давно бы дал приказ стрелять. Но сейчас-то он точно знал: стрелять нельзя.
— Да погоди ты стрелять. Не враг это нам.
Тусклый свет воскресшей лампочки вернул способность видеть. Лучше бы не возвращал. Прямо перед ними, на расстоянии вытянутой руки, стояла женщина, а точнее то, что от нее осталось. Когда-то белое платье в синий цветочек сейчас было всюду покрыто кровавыми пятнами и лоскутами прикрывало тонкие, иссушенные ноги с прожилками опустевших вен. Кровавые струи, сочившиеся из страшных ран по всему телу, оставленных после страшных пыток, стекали вниз и тихо, как
