пота, рвоты и дезинфицирующего средства, который прилип к стенкам кабины. Как бы то ни было, ей не о чем беспокоиться. Немного удачи, и она вернется до того, как здесь начнут закладывать фундамент.
Послышалось сопение поезда, пронзительный гудок паровоза, и в поле зрения появился Центральный вокзал. Машина скорой помощи проехала мимо депо и выехала на рельсы, сотрясая Мириэль, точно солонку. Они остановились рядом с открытым товарным вагоном. Санитар вышел и стал выкидывать ее багаж на землю, в небрежную кучу.
– Эй! – запротестовала Мириэль, самостоятельно выбираясь из кабины, когда стало ясно, что никто не предложит ей помощь. – Осторожнее! – Она направилась к санитару, стараясь, чтобы грязь не попала на ее туфли из телячьей кожи. – Мне понадобится взять кое-что с собой в мое купе. Это и… вон то. – Она указала на кожаный и шелковый саквояжи, все еще стоявшие в машине.
Мужчина хмыкнул и бросил сумки поверх остальных. Он вытер руки тряпкой, затем величественным жестом указал на открытый товарный вагон.
– Ваше купе ждет вас, мадам.
Мириэль обернулась и заглянула в то, что она приняла за багажный вагон. Свет проникал только в часть помещения, оставляя остальное в тени. Несколько пустых ящиков и деревянная бочка – вот и все, что она смогла разглядеть.
– Должно быть, здесь какая-то ошибка, – пробормотала она, поворачиваясь к санитару. Но тот уже забирался обратно в машину скорой помощи. Она помахала рукой, чтобы привлечь его внимание. – Прошу прощения!..
В ответ поднялось облако пыли, и машина скрылась из виду. Какая наглость! Она стряхнула пыль со своего платья. Очевидно, этот бездельник не в состоянии оценить крепдешиновый шелк.
– Поторопитесь мэм, и позаботьтесь о своем багаже, – раздался голос у нее за спиной.
Мириэль развернулась к поезду. Полная пожилая женщина в белой униформе медсестры подошла к краю товарного вагона и, прищурившись, посмотрела на нее сквозь толстые стекла очков.
– Мы отправляемся через пять минут.
Мириэль снова посмотрела мимо женщины в вагон. Там не было ни мягких скамеек, ни полированных карточных столов, ни отдельных спальных мест. Там вообще не было мест, чтобы сесть.
– Я боюсь, что произошла ошибка. Я должна…
– О боже, вы не прокаженная из окружной больницы?!
– Ну да, я из окружной больницы, но я не… мой диагноз еще не подтвердился. Я всего лишь…
Медсестра облегченно улыбнулась.
– Никакой ошибки. Лучше поднимите свои вещи на борт.
– Вы же не хотите, чтобы всю дорогу до Луизианы я ехала, как оборванка.
Медсестра склонила голову набок, как будто путешествие через всю страну в грязном товарном вагоне было совершенно естественным процессом.
– Это нелепо! – возмутилась Мириэль. – Кто здесь главный?
– Ну, я полагаю, что в данном случае железнодорожная полиция. Мне привести их?
Мириэль пристально посмотрела на женщину. Взошедшее солнце залило светом железнодорожную станцию. С соседней платформы, едва видимой между вагонами, доносились голоса. Рабочие что-то загружали и разгружали. Чем дольше она стоит здесь, тем больше шансов, что кто-нибудь ее узнает.
Начав со шляпных коробок и дорожных сумок, Мириэль погрузила свой багаж в товарный вагон, поставив его прямо у двери. Она рассчитывала пробыть в Луизиане всего несколько дней – в конце концов, сколько времени может потребоваться, чтобы уточнить ее диагноз? – поэтому велела Чарли собрать только самое необходимое. Дюжина или около того дневных платьев и туфли в тон. Несколько хлопчатобумажных теннисных платьев и одно или два вечерних платья. Одно из ее твидовых пальто и шерстяной свитер на случай, если климат Луизианы окажется неблагоприятным. Рыжая шубка из беличьего меха просто для надежности. Кроме того, подтяжки для бюста и лифчики, пояса и нижние юбки, чулки и сорочки. Двадцать или около того пар чулок и атласное кимоно. Шляпы, сумки, палантины, шарфы. И потом, конечно, предметы с ее туалетного столика: холодный крем, отбеливающий крем, крем под пудру, крем для бровей, тальк, туалетная вода, духи, жидкость для завивки волос, румяна, губная помада и пудра для лица.
На самом деле у нее были достаточно скромные запросы. Но, перетаскивая к вагону один из трех чемоданов, она подумала, что, возможно, смогла бы обойтись без зонтика, шапочки для верховой езды и десяти комплектов шелковой пижамы. Раздался гудок поезда, поторапливая Мириэль. Она попыталась поднять чемодан, чтобы положить его в вагон, но ей удалось оторвать его от земли всего на несколько дюймов, прежде чем ручка выскользнула у нее из рук.
– Позвольте мне помочь вам, сеньора.
– Спасибо, я… – Она подняла глаза и увидела мужчину, предложившего помощь. Пожилой, с темно-коричневой кожей и седеющими черными волосами. Темные глаза без бровей смотрели с одутловатого, покрытого глубокими морщинами лица. Когда он протянул руку и взялся за ручку ее сундука, она разглядела жуткие шишки, покрывающие его предплечье.
Мириэль отпрянула назад и подавила крик ладонью. Это был карантинный вагон. Мужчина был… прокаженным. Сколько еще их там внутри, прячущихся в тени?
Мужчина спрыгнул вниз и схватил оставшиеся чемоданы, затащив их наверх, прежде чем Мириэль смогла прийти в себя настолько, чтобы запротестовать. Это было так, как если бы она переживала сцену из Бен-Гура. Она читала эту книгу еще девочкой, и только в прошлом месяце Чарли потащил ее в кинотеатр, посмотреть фильм мистера Нибло[6]. Вагон поезда напоминал ужасную темницу, где были заперты и чахли в течение долгих лет мать и сестра Бен-Гура. Их волосы поседели. Их ногти оторвались от плоти. Их кожа была покрыта чешуей, а губы и веки – изъедены болезнью. Неужели именно это ждет ее в Луизиане?!
Она попятилась. Ее каблук зацепился за рельсы, и она упала.
Мексиканец подошел к ней и протянул руку. Мириэль покачала головой, но он все равно схватил ее за предплечье и поднял.
– Здесь некуда бежать, сеньора, – прошептал он ей.
Бежать? О чем он говорил? Она проследила за его нервным взглядом, окинувшим переполненный двор. Вокруг толпилось по меньшей мере полдюжины железнодорожных полицейских.
– Но я не…
Снова раздался гудок их поезда. Мужчина забрался обратно в вагон. Он коснулся рукава ее пальто, когда помогал ей подняться. Теперь она была покрыта микробами. Весь вагон поезда, должно быть, кишит ими. Может быть, ей все-таки сто́ит сбежать.
Еще один взгляд по сторонам, и стало казаться, что полицейские приближаются. Если бы она устроила сцену, кто-нибудь наверняка узнал бы ее. В конечном итоге их с Чарли имена снова появятся во всех газетах и городских сплетнях. Неважно, что у нее не было этой болезни. Эти тупоголовые журналисты никогда не позволяют правде встать на пути хорошей сенсации.
Колеса поезда заскрипели, и он тронулся с места. Оглянувшись
