Кирилл подождал, пока они дойдут до кельи и улягутся на кровати, прокрался следом.
— Ты где вчера гулял? — тихо спросил Семеныч, набивая карманы хлебом. Ужин опять был из чечевицы, нормальному мужику — ни о чем. — Молодежь ночью шастала, и ты туда же.
— А молодежь чего? — прикинулся незнающим Кирилл.
Вчера, когда он вернулся, все тихо сопели по койкам, а, гляди-ка, оказывается, тут каждый под колпаком.
— Да чего-то делили в кустах, — отмахнулся Семеныч. — Видишь, малого-то нет.
После вечерней молитвы в церкви паломники толпой повалили к автобусам, а трудники в трапезную. Видимо, Александр оказался убедителен — на ужин мальчишка действительно не пришел.
— А чего делили?
— Да, мало ли. Ты разговор не переводи. Нашел где-то?..
Семеныч, хоть и приезжал сам, отсутствием выпивки тяготился, все время надеялся найти кого-нибудь, кто продает запрещенное зелье из-под полы.
«Потому что спрос рождает предложение — помнишь, в институте учили? Значит, должны и тут быть умные люди. Только, небось, боятся, по своим толкают»
— Нашел?
— Да нет! — огорчил его Кирилл. — Я, это, в гости ходил. К соседкам.
— А-а… — Семеныч тут же потерял интерес и поднялся. — Пошли, что ли, пока не выгнали.
Он запихнул в карман оставшуюся в тарелке горбушку и поплелся к выходу. Кирилл зевнул и двинулся за ним. Спать хотелось ужасно.
Бани Кирилл не любил. Не то, чтобы брезговал или стеснялся, просто толкаться в горячем пару и мыться в тазике с его ростом ужасно неудобно. С другой стороны, чувствовать себя чистым было прекрасно. Хоть день, а как белый человек, и даже побрился.
— Ну, где ты ходишь?
Александр успевал в баню первым, мылся по-военному быстро, остаток вечера обычно тратил на маски, кремы и ногти, а тут накинулся на Кирилла, как будто они опаздывали в театр.
— Что?
— У тебя полчаса. Собирайся.
— Куда?
Вот уж никуда не тянуло. Только свалиться на кровать и задрыхнуть на пару часов раньше. Кирилл даже на ужин не собирался.
— К старцу!
— Куда-а?
Семеныч подтвердил: пока Кирилл плескался, прибежал надсмотрщик и сообщил, что их с Александром старец призывает на субботнюю молитву в скит.
— Счастье вам привалило.
Кирилл уже влезал в чистые штаны. Действительно, привалило. Вот только счастье ли? И с чего это вдруг? Александр нахмурился и поправил Кириллу завернувшийся воротничок.
— Причешись.
— Да, мамочка.
Было как-то волнительно. Вроде бы не первоклассники на линейку, а все равно что-то екало внутри, какой-то азарт.
В скит шли через небольшую рощу. Кирилл вчера уже тут полазил, поэтому головой не крутил, сосредоточившись на предстоящем. Интересно, у них вечернее моление такое же, как в монастыре? Будет возможность осмотреться? А подобраться к старцу? Нужно же как-то обратить на себя внимание, а то так и зимовать останешься, а начальство уже торопит. Так что надо понравиться старцу, Кирюша. Давай, включай свое обаяние или что там у нас есть.
Скит был обнесен вполне современным забором: без колючки по верху, конечно, но внушительным. Камер Кирилл не заметил. Может быть, их и нет, все-таки не Форт Нокс. Собаками обходятся.
Ворота тоже приличные, не плетень.
Внутри оказался райский садик, особенно по сравнению с разрухой в основном монастыре. Клумбы с цветами, газон, дорожки. Посреди рая возвышался терем: деревянный, в три этажа, с высоким крыльцом и двумя лестницами от него, вправо и влево, украшенный резными кружевами. Все — натурального дерева, никакой краски, только благородный лак. Ну ни фига ж себе устроился старец! Прямо, как в сказку попали.
Их проводник быстро взбежал по лестнице, перекрестился и первым открыл тяжелую дверь. Кирилл привычно ткнул себя пальцами в нужном порядке, Александр креститься не стал — мамкин бунтарь, блин. А ну как выгонят сейчас? Но вошли.
За дверью было что-то вроде тамбура с тремя дверями: прямо, справа и слева. А охраны что, нет? Интересненько. Кирилл уже приготовился встретить пару громил в подрясниках, но из правой двери выглянула женщина в фартуке и пахнуло едой. Столовка? Кухня?
За центральной дверью оказался холл, две лестницы на второй этаж и молитвенный зал — большая комната с возвышением вроде низенькой сцены. Стул, пара аналоев, скамейки у стен и снова две двери: глухая слева и наполовину стеклянная справа. Сквозь стекла Кирилл разглядел накрытые клеенкой столы и скамейки. Два небольших подсвечника у сцены поблескивали в полутьме золотым.
Пока никто не пришел, он осматривался и запоминал расположение, но вскоре по лестницам застучали шаги, и в зал повалили люди.
Их было человек тридцать, все в темненькой гражданской одежде, а думал, они тут ходят в мантиях или еще какой форме. Ага, и на метлах летают. Кирилл фыркнул и сам себя призвал не отвлекаться.
Все привычно встали рядами, они с Александром оказались в последнем. Очень удобно: никто не пялится и все видно. Хотя тут была пара человек с него ростом, но впереди.
Левая дверь открылась и вышел старец со свитой. Кирилл вытянул шею и сосредоточился. Рядом со старцем, одетым в светлое, шел молодой парень в черном подряснике, следом — две женщины и коренастый мужик. Парень влез на сцену, придвинул стул и ссутулился за его спинкой. Кириллу он не понравился: суетливый, прилизанный, движения нервные, улыбка как у блаженного. Бывший наркоша или алкаш, излечившийся и приближенный к старцу?
Вот этого бы потрясти, наверняка слабое звено.
Паства немедленно освободила проход, старец прошел на сцену, оглядел всех и улыбнулся.
— Еще один день прожит, дети мои. Помолимся!
Голос у старца был ласковый и певучий, выглядел он, как добрый волшебник, а Кирилла с детства корежило от таких вот добреньких, глядящих в душу поверх очков.
Старец присел на стул, на середину сцены выдвинулись женщины и блаженный. Зажглись свечи, душно запахло ладаном, Кирилл приготовился слушать надоевшие усыпляющие псалмы, но читать ничего не стали.
Блаженный вдохнул и запел, глядя поверх голов. Пел что-то красивое и мелодичное
