или сожгли и отмучился, перешел в самый низ пищевой цепочки, на корм червям и бактериям. А вот это вот послесмертие — неизвестно чем мне грозит. Ладно, чего неизвестного, с основными представлениями людей о загробной жизни знаком и ни одна из них оптимизма не внушает.
— Что, страшно? На рай не рассчитываешь⁈ — Поддел меня голос. Нет, не так, лучше Голос, с большой буквы, божество всё-таки, не хухры-мухры. — Думаешь, я забыл, как ты меня великой сучностью величал, как в себя приходил, материалист⁈
Судя по интонации, с которой Голос произнес слово «материалист» — ни условно-досрочное освобождение, ни тем более снисхождение мне не светило. Грехи тяжкие над головой кружатся, и от Голоса не скрыться, и никак не оправдаться — перефразируя слова какой-то старой песни. Всё, что осталось — завести старую заезженную пластинку:
— Помилуй мя, Господи, ибо грешен!!!
— Да утомил ты, уймись! Чего нудный такой? — После этой фразы Голос стал как-то ближе, роднее и человечней. Не то, чтоб камень с души упал, но в душе загорелась надежда. Что-то перспектива загробных мук и воздаяния за все земные прегрешения совсем не прельщала. — Да и не бог я, бога нет, тут ты прав…
— А вы тогда кто⁈ — Изумлению не было предела. Если это не бог, откуда он всё про меня знает? Да и обстановка располагает, всё это явно за гранью привычного мне мира. Тут или без сверхъестественного не обошлось, либо какой-то эксперимент. И непонятно, что для меня хуже, оказавшееся явью существование божественных сил, или всего навсего оказаться подопытным кроликом.
— Конь в пальто! — Голос после признания того, что он не бог, своего ехидства не утратил. — Да кому ты нужен, эксперименты над тобой устраивать⁈ Если только социальные, и то, в роли одного из многих тысяч статистов…
Голова пошла кругом, чем дальше, тем страньше. Самое главное, чем всё это выльется для меня лично, пока что не только света в конце тоннеля не видно, а даже проблеска. Да и язвительно веселящийся Голос как бы намекает, что расклады не слишком радужные. Бог он там или кто, но похоже, что я целиком в его власти. Как и моя дальнейшая судьба. Мама, роди меня обратно!
— А что, это мысль! — Опять развеселился Голос и смилостивившись добавил. — Считай меня системным администратором ноосферы, если тебе от этого легче будет. Это в твою картину мира укладывается? Это, чтоб тебе было понятней, вроде вашего интернета. Но так как ноосфера недавно создана, толком не отлажена, то непонятно, где баг, а где фича. А ты смешной, да и умер нелепо, так что даю тебе шанс заново прожить жизнь. Не просри! Ну и протестируем заодно возможности, готов?
— Куда, зачем?
От новых вводных окончательно всё смешалось в голове. Вернее, в какой голове, если тут ни тела своего не наблюдаю, ни каких-либо девайсов технических. А вот то, что всё-таки стал жертвой экспериментов, подтверждалось. Не исключено, что попал в лапы торговцев органами и в данный момент из меня извлекают последнюю почку, а все это мне просто грезится. Или анастезии не пожалели, или мозг смилостивился, перед неизбежной кончиной обезболив тушку — выработав природных эндорфинов или чего он там вырабатывает. Чтоб помирать было не так мучительно больно. Эта теория, кстати, вполне объясняла и матовый рассеянный свет, и отсутствие тела, и весь этот бред.
— Да не бредишь ты! — Обнадежил Голос. — А куда, так я же сказал, back in the U. S. S. R! Совсем буквально жить заново не получится, нет такой технической возможности, а вот подходящий реципиент есть. Да не куксись ты, не в Средние века попадаешь, а во вполне знакомое время. Давай, соберись, тряпка! Ты сможешь!
Было в интонациях Голоса нечто такое, что я ему безоговорочно поверил. А тут и свет померк, и сознание стало как-то фрагментироваться, явно подвергаясь какому-то постороннему воздействию. Наставал момент истины, сейчас или действительно, как обещал Голос — попаду в прошлое и неведомого реципиента, или наконец то отмучаюсь. Слава Богу, что мне тогда уже всё будет всё равно! Но на всякий случай, слово Бог я про себя произнес уважительно, мало ли как дальше сложится.
На периферии сознания возникли вспышки света, я так понял, что отправляюсь. Ничего, если в СССР попаду, то и там не пропаду! С моим то послезнанием! На крайний случай — перепою русский рок, или эстраду, если уж совсем невмоготу придется. Сполохи света становились всё интенсивней и интенсивней, а больше ничего не происходило, правда — мысли стали путаться и заплетаться, как это бывает перед тем, как заснуть. Страшно было — жуть, и чтоб заглушить ужас — стал вспоминать подходящую песню, с которой можно было ворваться в стране советов на эстраду. Как освоюсь в теле реципиента, конечно, и в окружающей обстановке…
Но вот досада — не то, что слова знакомых песен, даже припева никакого из них не мог вспомнить! Вместо этого в сознании возникли строчки однажды прочитанного стихотворения в интернете, и не просто возникли — а вначале отпечатались, а потом ничего кроме этих строк и не осталось:
'ночь — улица
фонарь — аптека
два грамма
на три человека
пипетка, нож
в кармане куртки
две в жопу
пьяные удмуртки
куда идем?
чего нам надо?
когда-то здесь
была блокада
от голода
реально дóхли
а мы живем —
говно и рохли
канал, трущобы
чертим петли
от спирта все
полуослепли
Обводный, ночь
кривой дорогой
хуячим вместе
нога в ногу
спиды в ноздре
злой продавщицы
охранник знает
джиу-джитсу
всем на закон
насрать в три
горки
на морды глянь
блядь
чисто орки —
фонарь, аптека
рябь канала
и повторится
все сначала:
бессмысленный
и тусклый свет —
ВОРУЕМ БЛЯДЬ
ВЕЛОСИПЕД!' ©
— Какой велосипед⁈ — Пронеслось в голове.
— Как какой? — Удивился в моей же голове незнакомый голос. — «Урал» у меня! Не смотри, что третий год ему, летает как ласточка! И батя когда живой был, шланги забортовал вместо камер, так что вечный теперь!
Здравствуй, шизофрения! Затем ослепительная вспышка, словно в руках разорвался салют и всё кончилось…
Глава 3
Глава 3.
«Ммм» — раз мычу, следовательно существую! Я жив! И даже частично ощущаю тело! Но судя по состоянию — у меня
