она подпрыгивает, ее глаза расширяются. — Я Спаситель, Миа. Теперь иди мойся.
Она вбегает в комнату, и я захлопываю дверь, запирая ее внутри.
Я стараюсь не думать о том, как я назвал ее Миа, пока несусь по коридору, готовясь к Омега-защите своего дома.
ГЛАВА 5
МИА
Я падаю на кровать, когда шок проходит.
Я глубоко дышу, выдыхая как можно медленнее, делая все возможное, чтобы оставаться в настоящем и оценивать ситуацию.
Мое тело находится в режиме борьбы или бегства, но я стараюсь максимально расслабить мышцы.
Спланировать побег нелегко, когда ты в панике.
И кто, черт возьми, такой Спаситель?
Я едва знаю, кто такие Коллекционеры. О них ходят только слухи.
Предполагается, что они охотники за головами, линчеватели, которые работают вне закона, чтобы иметь дело с Омегами.
Спасители хуже?
Я сосредотачиваюсь на своем дыхании и пытаюсь составить план.
Он запер дверь, как я и подозревала. Единственное окно в комнате слишком маленькое, чтобы протиснуться.
И боль в моей утробе усиливается с каждой минутой.
По моему лицу стекают капли пота, смешиваясь со слезами и засохшей кровью.
Я грязная. Моя одежда испорчена, заляпана кровью, потом и скользкая.
Я ковыляю в ванную, радуясь, что на двери есть замок. Я мельком вижу себя в зеркале и ахаю при виде человека, который смотрит на меня в ответ.
Мои темные волосы спутались в кудрявый беспорядок, а кожа покрыта красными и синими пятнами от ударов.
— Черт, — бормочу я. Это не первый раз, когда меня бьют, но, клянусь, это будет последний.
Если этот монстр, Нокс, или как там его зовут, поднимет на меня руку…
Я буду сражаться до смерти.
* * *
Несмотря на мрачность ситуации, в душе я чувствую себя невероятно. Тепло очищает мое тело и освежает разум, а также снимает спазмы.
У меня Течка — насущная проблема, которая, несмотря на подавляющие средства, быстро нарастает.
Говорят, что первая Течка самая сильная.
И каким-то образом мне приходится терпеть это, находясь в этом месте.
Конечно, комната, которую он мне предоставил, хорошо обставлена, с такой большой и мягкой кроватью, какой у меня никогда в жизни не было, но наслаждаться этим невозможно.
Это тюрьма, хотя и комфортабельная.
Я снова надеваю свою испорченную одежду, затем ищу аптечку первой помощи, о которой он упоминал.
Почему его вообще должно волновать, что я была ранена?
К счастью, я нахожу набор. Я промываю рану на щеке перекисью, протирая ее ватным тампоном.
После этого ничего не остается, как ждать.
Я снова легла на кровать, накрывшись одеялом.
Ощущения от них невероятные. Они мягче всего, что было у меня в квартире моей матери, богатое количество нитей успокаивает мою кожу.
Это почти… слишком удобно.
Меня поражает ужасное осознание.
— О нет, — стону я в плюшевую подушку. — Нет, пожалуйста, нет…
Начинается фаза моего гнездования.
Инстинктивно я натягиваю на себя все одеяла, зарываюсь под одеяло и сворачиваюсь в клубок. Это приносит мне комфорт и защищенность, которых я не чувствовала с той ночи, когда была в больнице.
Я в безопасности. В тепле.
А у Альфы в доме вкусно пахнет…
Нет.
Он опасен. Он может причинить мне боль.…
Альфа не причинил бы нам вреда.
Со мной говорит внутренний голос, который находит отклик в моей душе.
Я игнорирую это, насколько могу, говоря себе, что это бред от шока и усталости.
Как будто внутри меня живут два разных человека, оба борются за контроль над моим разумом.
Рациональная Миа и Омега Миа.
Я буду в ужасе от того, что Омега Миа выиграет битву.
Но одеяла такие утешительные, мое гнездышко такое уютное, что я засыпаю.
* * *
Я мечтаю о жестокости.
Запах несвежих сигарет витает в нашей квартире, стены покрыты желтыми пятнами. Шарлотта кашляет на заднем плане, от резкого звука у меня болят уши. По телевизору ревет рекламный ролик. Я прячусь в своей комнате, молясь, чтобы она все еще не отключилась от своих таблеток. Уже полночь, и я надеюсь, что она проспит всю ночь, чтобы я могла сделать домашнее задание.
— МИА! — Она кричит. Я вскакиваю с кровати, мое сердце бешено колотится, адреналин пульсирует в теле.
Я храню молчание.
— МИА!
Я затаила дыхание.
Двери в мою комнату давно нет, она была сорвата во время одного из ее эпизодов. Я сжимаю кулаки, когда слышу скрип дивана по дешевой плитке.
Она врывается в комнату, прежде чем я успеваю заговорить, ее рука касается моей щеки. — Ты сука, — рычит она. — Когда я зову тебя, ты приходишь ко мне. Это ясно?
Я знаю, что будет дальше. Каждый раз один и тот же сон. Этот был самым страшным избиением, из-за которого у меня на несколько дней остались синяки. Она забрала меня из школы, чтобы учителя не видели.
Я готовлюсь к боли, но за ее спиной появляется тень. Силуэт мужчины.
Мой Альфа.
И мое сердце снова разбивается, потому что я знаю, что он не может спасти меня.
Я не знаю, кто он. Он не знает о моем существовании.
— Омега.
Я кричу от его голоса. Я вскакиваю, откидываясь к спинке кровати, застряв между сном и реальностью.
Мне требуется мгновение, чтобы прийти в себя, и я смотрю на Нокса широко раскрытыми глазами, а он прислоняется к дверному косяку. Он одет в черную толстовку и черные брюки, такие же, как и ранее.
Его руки скрещены на груди, лицо нейтральное и невозмутимое. — Плохой сон? — Спрашивает он, и я усмехаюсь над ним.
— Нет, кошмар. Я живу этим, — огрызаюсь я в ответ.
Его губы сжимаются в тонкую линию.
— Осторожно, Омега, — предупреждает он.
Я вздыхаю, глядя на одеяла у себя на коленях. Он пахнет восхитительно, его аромат — невероятный, соблазнительный аромат, но моя ненависть к нему перевешивает искушение.
— Просто отправь меня обратно, — шепчу я. — Ты не обязан это делать.
Теперь его очередь вздыхать. — Я принес тебе немного еды и сменую одежду. Я распоряжусь, чтобы тебе доставили вещи завтра.
Мне не нужна твоя еда или одежда, я хочу сорваться с места.
Но все, что он принес, пахнет восхитительно.
Моя мать и раньше морила меня голодом. Я не настолько наивна, чтобы отказываться от еды, когда это мой источник энергии.
Кроме того, моя нынешняя одежда испорчена, так что я возьму все, что смогу достать.
Он оставляет их рядом с дверью, не потрудившись зайти в комнату. Прежде чем я успеваю ему ответить, он закрывает ее, оставляя меня наедине с вещами в спальне.
Мой аромат, должно быть, соблазняет его, точно так же, как его аромат соблазняет меня.
Зачем держать меня здесь? Какой смысл, если
