А ведь все было объяснено, и показано, и проинструктировано. И не первый раз такое, если предупреждали категорически, что не бежать НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ!! Но страх сильнее, и крыша съехала.
И тут выскакивает паренек из второго взвода наперерез, как в американском футболе, врезается в бегущего, сбивает с ног, прижимает к земле. При том, что сам не в бушлате, а в обычном тонком хабэ. Хорошо хоть «пожарный» не зевал. Подбежал, и струю на обоих! Парню из второго взвода, как из госпиталя вышел — повезло, чуть-чуть обгорел! — благодарность от командования и десять суток отпуска домой. Ну а того, горелого, как оклемался, из спецуры списали. Рассказывали, что на новом месте к нему все же прилепилась кликуха «Танкист».
Я к тому речь веду, что когда не один маленький пожарчик, а стена огня, совсем рядом, и река тут же, у кого-то крыша да съедет, как у того парня… И сколько фрицев в воду бросятся с перепугу? Ну а мы тут, как сомы, под берегом ходим…
Ну вот, ноги нарисовались. Глубже, по пояс, по грудь. Мазур, работаем!
Рукопашка в воде свои особенности имеет. Не ударить тут резко, как в карате. Невесомость опять же. Но вот выбивание опоры с рычагом на ноги работает почти как на суше, ну а удушающий захват совсем без разницы! Тут главное — не перестараться, нам же «язык» нужен, а не труп!
Вот, трепыхаться перестал. Мазур молодец, пока я фрица душил, он ему на руки «восьмерку» линевую, этот узел еще «наручники» называют, если свободные концы закрепить или намертво связать. И все под водой, на поверхности не видно ничего, кроме бурления какого-то! Хорошая подсветка. Хорошо горит! Только воплей не слышу и запаха не чувствую, и то легче.
Сигнал! Оп-па, и понесло фрица к нашему берегу, а ведь лебедку так и не достали, прислали правда не солдат, а матросиков, взвод целый, во главе с главстаршиной-сверхсрочником. Мне после рассказали, как он орал на своих:
— Ходом, ходом! Шишка, забегай! — как на довоенных шлюпочных учениях.
Для сухопутных поясню, на флоте принято канат тянуть, не руками перебирая, а на плечо, и бегом. Но места на палубе мало, не разбежишься, потому, встретив препятствие, головной, «шишка», должен быстро бросить и забежать в конец строя, ну а «шишкой» тогда следующий. И шлюпки на довоенном флоте поднимали только так.
Ну и нам тут делать больше нечего! Помощь никому не нужна — не было у берега взрывов, мин или гранат. А стрелять даже сквозь метр воды под углом с берега бесполезно. Ну а что напуганный вусмерть фриц мог в рукопашке под водой одолеть тренированного боевого пловца, не смешите! У меня больше всего опасения было, что в итоге три дохлые тушки доедут. Ну хоть одного откачаем…
Назад, по компасу и у самого дна. Не хватало еще под шальную мину попасть. Надо помнить, что взрыв в воде большей частью вверх идет.
Вернулись в порядке. На том берегу еще горело. Причем достаточно хорошо. Если «языка» и не взяли, то головняк хороший фрицам мы устроили. И следов не осталось, напугались, бросились в воду, утопли.
Как снаряжение сняли, вопрос первый: сколько? Что?
Тьфу, что фрицы все живые, это очень хорошо, наших с лодок сколько выплыло? Пятеро всего? Ну, простите нас, мужики! Но, действительно, было надо!
После узнали, что еще один жив, на наш берег вышел, сильно правее, течением снесло. А троих… даже тел не нашли. Один в лодке остался. Ее тоже к берегу прибило нашему, и тело там, с пулей в голове. И еще четыре лодки нам вернулись, с одними лишь простреленными чучелами. Две лодки, вырвавшиеся дальше всех, унесло к тому берегу, вот фрицы сначала удивятся, а затем обозлятся, поняв, что их провели, но надеюсь, главного не поймут, решат, что русские просто решили сделать им Большую Огненную Бяку. Причем с одной из них гребец спасся, переплыв почти всю Неву. И три лодки, надо полагать, утонули.
Еще сбили два «кукурузника», беспорядочно стреляя вверх. Но много ли фанерным бипланам надо? Экипаж одного спасся, дотянув почти до нашего берега и добравшись вплавь. А вот другому очень не повезло: поймав пулю на боевом курсе, самолет превратился в огненный шар, даже не долетев до земли.
Потери фрицев же, по самым грубым прикидкам, не меньше батальона. Рябой даже не стал писать себе в счет тех двоих, которых он успел все же уложить, пристреливая «винторез». Снайперская стрельба через реку свои особенности имеет, надо знать, какие поправки принять. Пригодится нам на втором этапе.
Андрюха крыл своего напарника:
— Ты как нашему фрицу руки связывал? Это надо додуматься, за спиной!
И когда его тащили, вышла настоящая пытка на дыбе. Фрица не жалко, но он до сих пор пребывал в отключке, то ли наглотавшись воды, то ли от болевого шока, но вроде дышал.
Ну что, первая часть дела сделана. Можно и отдохнуть.
От Советского Информбюро. 23 ноября 1942 года.
На Ленинградском фронте за два дня снайперы уничтожили 398 немецких солдат и офицеров. На одном участке два батальона немецкой пехоты при поддержке 10 танков атаковали Н-скую часть и вынудили её отступить. Перегруппировав силы, наши бойцы перешли в контратаку и отбросили немцев на исходные рубежи. На поле боя осталось 407 вражеских трупов. Захвачены 7 пулемётов, 10 автоматов, винтовки и боеприпасы.
Капитан Гаврилов Василий. Правый берег реки Нева, напротив 8-й ГРЭС.
И что мы будем иметь с этого жареного гуся? Пленные оказались разговорчивыми. Попробовали бы иначе! Так как, когда очень надо узнать правду, допрос отличается от садизма лишь тем, что второе для собственного удовольствия, ну а первое исключительно для дела. Ограничение одно, чтоб враг раньше времени не помер и язык сохранил, прочее необязательно. Удачно также, что их было трое, допрашивали, естественно, врозь, исключая сговор. И если два показания совпадают, а одно нет — делайте выводы…
Подтвердились худшие предположения. Если прежде этот участок занимала 227-я пехотная дивизия — бывшая кадрированная, вроде наших «партизан», старших возрастов, которые вряд ли горели желанием отдать жизнь за фатерлянд, то теперь против нас стояла 170-я пехотная, переброшенная с Любаньского выступа. Конкретно нашим противником был ее 391-й гренадерский полк, второй батальон которого держал участок от ГРЭС до нашего пятачка у Московской Дубровки. Надеюсь, что этот батальон мы ополовинили. С южного фланга, напротив плацдарма, стоял 399-й гренадерский полк, а севернее ГРЭС были позиции 240-го саперного батальона. Не мостовики-понтонщики, а скорее аналог наших инженерно-штурмовых подразделений, опасный противник! Пленные изобразили, в пределах своей осведомленности, конфигурацию фрицевской обороны на нашем участке — единственным положительным моментом было то, что здание ГРЭС все же не было превращено в настоящий укрепрайон, как мы полагали.
Построенная в тридцатые, ГРЭС работала на торфе, а не на газе, как в начале следующего века. Для подвоза торфа к главному зданию были пристроены две изогнутые насыпи, так что сверху все напоминало букву «С» или полумесяц, с ГРЭС посредине, и рогами назад, от нас. Именно эти насыпи были превращены немцами в укрепленные позиции. С обратной стороны были вырыты укрытия, из которых поднимались наверх пулеметы. Когда же фрицы прятались под валами, достать их наша артиллерия не могла, если только не срывать валы под корень, что требовало дикого расхода снарядов.
