именно там.
Кто эта женщина, утверждающая, что она родила ребёнка от моего отца? Правда ли это, несмотря на то, что говорит Винсент? Есть ли у меня ещё брат или, может быть, сестра?
Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, пытаясь выбросить мысли из головы. Мне следует сосредоточиться на своём плане — найти способ удалить себя из сети, то есть из семьи Кинг, не беспокоясь о каком-то неизвестном возможном новом члене. Быть Кингом — значит всегда быть в центре событий, к которым я не хочу иметь никакого отношения, и то что я снова оказалась в каком-то дерьме — меня ни капли не удивляет.
Я возвращаюсь к окну, у которого раньше стояла, выхватываю новый бокал шампанского у проходящего мимо официанта и делаю глоток. Винсент и мой отец никогда не расскажут мне о разгадке последней тайны нашей семьи, но это не мешало мне узнать правду раньше, и я не планирую позволить им остановить меня сейчас.
Глава 2
Семья Кинг проводит свои сделки по всему городу, словно опутывая город своей паутиной, каждая нить которой переплетается с другой в сложном и смертельном танце. В тёмных уголках захудалых ночных клубов заключаются сделки, а грязные деньги и товары меняют хозяев. Отец полагает, что я не осведомлена о тёмной стороне нашего семейного дела, но только слепой не видит, что наркоторговля — это наш хлеб с маслом. Я сомневаюсь, что ситуация скоро изменится, учитывая бесконечный поток наркоманов, наполняющих отцовские карманы деньгами.
В задымленных подсобках семья отмывает эти грязные деньги с помощью игр в покер и нелегальных ставок, всегда опережая закон, но на этом их дело не заканчивается. Они овладели всеми возможными пороками: рэкетом и ростовщичеством. Ходят слухи, что мы даже занимаемся торговлей людьми, хотя Винсент клянётся, что это ложь. Семья Кинг построила империю на страданиях других, безжалостно давя любого, кто посмеет оспорить их власть. Однако мой отец любит выдавать себя за законопослушного бизнесмена.
Эдвард Кинг — центр этой паутины, имя которого произносят с трепетом и уважением в самых мрачных уголках преступного мира. Это внушительный мужчина с волосами цвета соли с перцем и взглядом, который может заставить дрожать даже самого закалённого преступника. Но в последнее время его некогда могучий организм начал слабеть, разрушаемый возрастом и опасным образом жизни. Его некогда громкий голос превратился в хриплый шёпот, а искра в глазах угасла до слабого мерцания.
Этот упадок не прошёл незамеченным для остальных членов семьи. Винсент изо всех сил пытается доказать нашему отцу, что он более чем способен справится с управлением делами семьи, но мой отец до сих пор не даёт ему того одобрения, которого он так жаждет.
— Амелия, — говорит он, устало улыбаясь мне, когда я вхожу в кабинет, где мой отец отдыхает с закрытой книгой на коленях. — Как прошёл день?
— Как обычно, — отвечаю я, стараясь звучать беззаботно, несмотря на туго затянувшийся узел в груди. — Ты же знаешь, как это бывает. — Мне отчаянно хочется спросить его о бомбе, которую он сбросил на нас на вечеринке вчера вечером, но я знаю, что не получу от него честного ответа.
— Давай, сядь рядом со мной, — говорит он.
Я подчиняюсь, садясь на пустое место рядом с ним. Запах дорогих сигар и одеколона наполняет воздух, напоминая о богатстве и власти, которыми мы окружены. Но под всем этим скрывается ещё что-то — слабый, но явный запах разложения. Наша семья — это красивый фасад, за которым таятся гниющие недра, угрожающие поглотить нас всех. Мне грустно видеть, как мой отец превращается в тень себя, но часть меня чувствует облегчение, ведь чем он слабее, тем больше у меня шансов сбежать.
Я смотрю на сморщенные от времени руки отца и глубокие борозды на его лице. Мне трудно представить, что он мог стать отцом маленького ребёнка. Его юность ушла на создание своей империи, и теперь, когда его время подходит к концу, он должен наслаждаться плодами своих жертв, а не постоянно защищаться от тех, кто хочет отнять это у него.
— Я не успел увидеть тебя на вечеринке вчера вечером, — говорит отец, пронзительно глядя на меня своими зелёными глазами, которые, кажется, проникают в меня насквозь. — Тебе понравилось?
Я киваю, пытаясь скрыть отвращение при мысли об этой вечеринке. Это было сборище худших людей, прячущихся за фальшивыми улыбками и дорогими костюмами.
— Это было. интересно, — говорю я, осторожно подбирая слова.
Он улыбается моему ответу. Мне ясно дали понять, что ждут от меня лишь молчаливого согласия, но, несмотря на это, отец никогда не злится на мои бунтарские высказывания. Вместо этого его, кажется, это немного забавляет.
— Интересно, да? Именно одно это слово для всех стервятников, круживших здесь прошлой ночью.
Я качаю головой.
— Что ты имеешь в виду под «стервятниками»? — спрашиваю я. Любопытно, имеет ли он в виду документы об алиментах.
— Да ладно, мы с тобой оба знаем, что я не становлюсь моложе, — говорит он с усмешкой, глядя на меня.
— Ох, — восклицаю я, понимая, что он говорит о семье. — Что ж, тебе не о чем беспокоиться, отец. Винсент знает свой долг, и мы оба знаем его преданность нашей семье. Он позаботится о том, чтобы держать стервятников на расстоянии.
Он сжимает губы и касается моего колена в редком проявлении физической нежности.
— Иногда лояльности недостаточно.
У меня встаёт ком в горле, и я изо всех сил пытаюсь сохранить голос ровным.
— Что ты имеешь в виду?
Он вздыхает, ненадолго закрывая глаза, словно собираясь с силами.
— Винсент — хороший мальчик, но чтобы управлять этой семьёй нужна сила. Сила, как у нас с тобой. Он старается, но сердце у него слишком мягкое.
Сила, как у нас с тобой. Его слова звучат в моих ушах. Он прав насчёт Винсента. Он замечательный старший брат, и я не могу просить более внимательного и любящего человека, который бы заботился обо мне, но у него нет инстинктов моего отца. Однако когда я слышу, как он говорит,
