что они не считали её ровней себе. Но обряды выполняли исправно, и на том спасибо. Косу Бажене под песни расплели, в бане её омыли. При чём каждая думала о том, почему же такой нескладной девке достался такой красавец как Нечай? Только Забава о другом думала. Разрывалось внутри неё сердце от того, что единственную верную подругу она предала, вогнала ей нож в спину.
А после одели невесту в белую чистую рубаху и устроили застолье. Хвала богам, что долго никому засиживаться не хотелось, и в конце-концов разошлись все по домам, только Забаву невеста хотела остановить.
— Останься может? Поговорим... напоследок. Потом уж и не посидим так вечерами в саду...
Заблестели слёзы в голубых омутах, а невеста подумала, что о том загрустила подруга, что расходятся теперь их жизни. Теперь Бажена будет замужней женщиной, а она останется совсем одна.
— Не грусти, Забава! Ты как была мне сестрой, так и будешь! Слово даю, чтоб мне с места не сойти! — горячо проговорила Бажена.
А подруга её, всхлипнув, закусила руку и замотала молча головой. Не пошла она в тот вечер домой, хотя знала наверняка, что Нечай придёт опять к ней под окна, а может станет поджидать по дороге. Осталась Забава ночевать у Бажены, а рано утром, когда только стало светать, побежала домой.
А невеста утром обмылась, переоделась в вышитое к свадьбе платье, мать заплела ей косу, подвязала специальным сотканным на долю поясом и благословила на взрослую жизнь. А дальше закрутилось-завертелось...
Стали сходиться гости, на улице было шумно и многолюдно, по возгласам соседей и родни Бажена поняла, что пришёл за ней жених. Не запомнила она толком своей свадьбы, не чувствовала ног, когда шла к идолам, чтоб навеки стать женой Нечая, не слышала, что говорил им волхв, только позже уже за праздничным столом обнаружила на пальце кольцо, которого ранее не было. Не помнила, как на палец муж надевал, и как она ему. Значит всё, женаты они уже были.
На празднике было шумно и весело всем, только молодые сидели, уныло повесив головы. А ещё Забава, скрывая от посторонних глаз свои слёзы, ютилась на краю стола среди старух, хотя молодёжь сидела ближе к Бажене и Нечаю. То и дело ловила она на себе печальные взгляды женатого любимого, но упорно отворачивала лицо, хотя сердце разрывалось на части.
Когда настала пора молодым уходить в свадебный шалаш, то Забава и вовсе опустила глаза в стол, чтоб не видеть ничего. А если бы можно было не чувствовать... Только ощущала она кожей взгляд чужого мужа, пробирающий до костей.
Молодые ушли с праздника, а гости остались, чтоб не мешать совершаться таинству — первой ночи мужа и жены. Бажена едва дышала, думая о том, что вот совсем скоро станет она взрослой женщиной, а не беззаботной девицей. Страшилась даже думать о том, как будет её Нечай целовать и на ложе, для них специально подготовленное, укладывать. Страшилась и горела...
Да вот муж её думал совсем об ином. Он злился, что Забава за весь день ни разу не ответила ему взглядом, сторонилась и пряталсь за гостями. Не мог он простить такого, не мог смириться. А потому повёл жену свою не в шалаш, а в дом их, специально построенный для новой семьи рядом с родительским.
— А куда?.. — стала спрашивать Бажена, но Нечай не дал договорить.
— Будь тут, скоро приду, — буркнул он и ушёл, оставив жену одну в пустой тёмной избе.
Мало ли, что ему в голову взбрело? Почему не в шалаш они пошли? Подумал, что ночь холодная? Бажена зажгла лучину от печи, которую, видимо, заботливо затопила Милослава, и стала ждать. Сначала она думала, что муж вот-вот придёт, набравшись смелости. Наверняка он тоже волновался. Потом стала переживать, не случилось ли чего. Хотела даже броситься его искать. А потом вдруг поняла...
Глава 4
Бажена застыла словно каменная баба в чистом поле — не шелохнулась даже, когда пропели первые петухи, сидела, замерев на ложе, так и не ставшем супружеским. Даже слёзы не катились — в душе всё было пусто и безжизненно. Муж, которого всю жизнь ждала, унизил, растоптал её надежды... Не права была мать, не хотел он казаться взрослым и серьёзным, он на самом деле тяготился ею, не любил, брезговал...
В душе было больно, но ни заплакать, ни закричать замужняя дева не могла — не было на это сил. Зачем Нечай так поступил с ней? Зачем обручился? До обручения могли они расстаться полюбовно. Да, обида бы была, но не кровное оскорбление... За какие такие прегрешения он так жестоко с ней обошёлся? И как он думал жить дальше?
Сил не осталось даже думать, в голове кружился вихрь из одних и тех же мыслей, и Бажена прилегла на холодную постель. Но не успела она сомкнуть глаза, как услышала, что в избу вошёл Нечай. Он молча посмотрел на приподнявшуюся на локте жену и прошёл к крынке с водой.
Бажена шумно задышала, стараясь унять нахлынувшие чувства. Не хотела она унижаться перед ним — плакать и упрекать, ничего теперь от него не хотела... Померк образ красавца-кузнеца, стал он ей противен так, что и смотреть не хотелось.
— Хорошо, что не спишь, Бажена, — после долгого молчания заговорил тот, от кого раньше сердце заходилось, а теперь тошнота к горлу подкатила от одного его голоса, — поговорить нам нужно...
— Разговаривай с той, у которой ночку коротал! — рассвирепела девушка, — а со мной больше не смей!
— Не так с мужем говорить положено! — попытался поставить её на место Нечай, удивившись звенящему сталью голосу Бажены.
— А я и не жена тебе! А так, непонятно кто! Зачем ты перед богами стоял со мной? За что ты жизнь мою испортил?
Нечай хотел что-то сказать, но после сжал губы в тонкую линию, сдержав рвущиеся на волю слова.
— Ты вот что, Бажена, не дури и не выноси сор из избы, — продолжил он гнуть свою линию, — не хочешь ведь пересудов?
Жена на него глянула свирепым взгядом, от чего Нечай в который раз подивился. Он думал, что Бажена безвольная и на всё согласная, влюблённая в него дурёха, а оказалось, что совсем он о ней ничего не знал. Но всё равно это знание ничего не меняло, ведь по сердцу ему была лишь
