В душе пробудилось тепло. Рядом с дальними от ворот домами малыши облепили красно-желтую пластиковую горку и красные качели. А в глубине двора виднелся новенький сарайчик лимонно-желтого цвета. Все эти краски были предвестниками весны и сияли под солнцем, которое казалось по-летнему ярким.
— Эй! Поможешь мне? — Массимо осторожно тряхнул её за плечо.
Франческа пришла в себя и захотела обнять его. Но не смогла, потому что Массимо, увешанный чемоданами, уже протягивал ей ручку сумки на колесиках. Эмма в одной руке, сумка в другой, Франческа пошла к лестнице «Б». Массимо скрылся за дверью подъезда.
— Мама? — окликнула ее Анджела.
Франческа обернулась. И получила в лоб камешком. Перед глазами закружились звезды. Эмма покачнулась на руках матери.
— Какого чер…
— Простите, синьора! — к ней обратился подросток лет шестнадцати, высокий, стройный, очень красивый, его густые вьющиеся волосы спускались до плеч. — С вами все в порядке? Простите, нам очень жаль.
Парень подошел к ней. Он немного вспотел, выглядел расстроенным, но в то же время невинным, двигался энергично, как наэлектризованный. Следом за ним шли две маленькие девочки лет пяти, ужасно удрученные и явно ожидающие выволочки. Парень, указав на них, сказал с глубоким вздохом:
— Мы играли в классики, Тереза бросила камень слишком далеко. Простите нас. Вы правда в порядке? Тереза, извинись перед синьорой.
Тереза неохотно шагнула вперед, лицо красное, маленькие ручки скрещены за спиной, голова опущена, волосы взъерошены. Франческа помассировала лоб.
— Извините, — выдавила наконец Тереза. У нее были черные волосы, заплетенные в две растрепанные косы, голубые глаза с золотыми искорками.
— Дай синьоре руку, — велел подросток.
Малышка протянула детскую ладошку, крошечную и пухленькую. На запястье был завязан маленький ярко-красный браслетик, по сути — небольшая ленточка.
Анджела, спрятавшись за спину матери, хмуро посмотрела на девочку. Франческа повернулась к юноше и указала на Эмму:
— Она могла попасть в мою дочь.
— Пожалуйста, никому не говорите, — попросил парень и смущенно потоптался на месте. — Родители платят мне, чтобы я присматривал за ними, и, знаете…
На его лице появилось то же выражение, что и у Терезы, и он стал еще красивее, и эта бросающаяся в глаза красота и мерцающее за ней будущее заставили Франческу подумать: мои дети будут такими же красивыми в его возрасте. Девочке позади Терезы стало скучно. Она расставила руки и принялась бегать кругами, притворяясь, что летит. Она носила такой же красный браслетик.
— Девочка, — вдруг радостно сказала Тереза Анджеле. — Пойдешь на горку? Мне нравится кататься, успокаивает.
Успокаивает? Франческа посмотрела на нее. Анджела тоже иногда выдавала что-нибудь этакое. Ей захотелось улыбнуться.
— Можно? — спросил подросток.
— Если она захочет, — ответила Франческа.
— Нет, — ответила Анджела с горящими глазами и еще теснее прижалась к матери.
Тереза с подругой беззаботно ринулись прочь и начали гоняться друг за другом. Они перестали кричать, только когда заметили бело-серого котенка с маленькой круглой головкой, и принялись его гладить. Животное приняло ласку — глазки полуприкрыты, по мордочке расплылась блаженная улыбка. Чуть дальше стояли миски с едой и водой. При виде кота Анджела вспыхнула счастьем. Но не вышла из-за спины матери.
— Это Бирилло, дворовый зверь. Его все тут любят. Это всехний котенок, — подросток наклонился и уперся руками в колени, чтобы поговорить с Анджелой. — Он всегда здесь, если захочешь с ним поиграть. Теперь он и твой котенок. — мальчик ждал ответа, но Анджела не проронила ни звука. — Ничего. Я до сих пор чувствую себя виноватым, — подросток смущенно улыбнулся одними глазами. И добавил: — В любом случае меня зовут Карло. И мне очень жаль. Добро пожаловать.
И он деловито зашагал к девочкам.
3
Как Франческа и представляла, их новый дом распахнул перед ними свои двери на пятом этаже. Они с Массимо видели кондоминиум всего пару раз, и еще несколько раз она приезжала сюда одна. Очень непросто организовать переезд из Милана в Рим, когда, с одной стороны, на тебе висят дети, а с другой — работа. Так что либо она ехала смотреть квартиры, а муж оставался с дочерьми, либо наоборот. В покупку этого жилья были вложены все их сбережения, все их усилия. Они вычерпали все до донышка. Мысль взволновала Франческу: это все, о чем можно мечтать. Она словно совершала прыжок в темноту — бросить любимую работу в журнале, лучшую подругу и коллегу Еву, людей, которых она знала с рождения, отца, места, где родилась и выросла, одним словом, знакомый и родной Милан, и вслед за Массимо уехать в Рим, где у них никого не было. Родители ее мужа, коренные миланцы, лет десять назад переехали во Фьезоле, маленький городок под Флоренцией. От Рима, в общем-то, недалеко, но эти двое никогда не покидали свое убежище среди холмов Тосканы. Они отказались от машин, поездов, самолетов: «Никуда дальше газетного киоска я от дома не уйду», — заявил отец Массимо. И за десять лет ни разу не нарушил своего слова.
Франческа приложила массу усилий, совершенствуясь в мастерстве иллюстратора, и со временем достигла определенных высот, хоть ей это и непросто далось. Сначала появилась на свет Анджела, потом Эмма, но Франческа и Массимо всегда помогали друг другу в повседневных хлопотах. Казалось, жизнь налаживается, Эмме исполнилось шесть месяцев, и Франческа вернулась к работе. А потом — эта новость.
«Ты спишь? — спросил Массимо в ту ночь. — Эй. Ты спишь?»
«Спала, — повернувшись, она посмотрела на мужа. — В чем дело?»
Нет, Массимо не хватило смелости предложить ей такое безумие: переезд в Рим. Но среди университетских преподавателей проводился конкурс, и у ее мужа были очень хорошие шансы на победу. Он предложил ей всего лишь подумать.
«Давай поговорим об этом завтра, что скажешь?»
Но через несколько минут она придвинулась к нему в постели, обняла и прошептала:
«Это ужасно интересно. У меня есть одна идея».
Приоткрывать свой замысел она не стала. И в последующие дни, когда он спрашивал, только улыбалась, игриво и загадочно. Через месяц они узнали, что Массимо выиграл конкурс.
«Уверена, что хочешь переехать?» — спросил он. Она обвила руками его шею. А на следующий день позвонила подруге-редактору и сказала: «Пора, пора мне решиться и сесть за книгу, которую ты всегда просила меня написать».
Голос Евы в трубке задрожал от восторга.
«Фра-а-а! — она всегда так говорила. — Ка-а-акие прекрасные новости! Отли-и-ично! Когда сдашь рукопись?»
Текст детской книги, которую Франческа задумала давным-давно, был готов. «Подруга-темнота». Не хватало только иллюстраций. Рисование было ее страстью, самым прекрасным делом на свете, но раньше она рисовала только для себя. Франческа
