как он сразу начитает звонить. На экране высвечивается фотография девушки с темными кудряшками, торчащими в разные стороны. Желудок тут же скручивает в тугой узел. Геля, моя лучшая подруга, с которой я оставила Маришку, не звонила бы мне просто так.
На ходу отвечая на вызов, подношу телефон к уху.
— Геля, что случилось? — тревога заполняет каждую клеточку тела, когда я слышу на той стороне громкий детский плач.
— Инга, прости меня, — подруга тоже всплывает.
Колени тут подгибаются, я не оседаю на пол только потому, что упираюсь свободной ладонью в столешницу.
— Что произошло? Не томи, — стараюсь говорить спокойно, но истерические нотки все равно проскальзывают в голосе.
— Маришка… мы катались на качелях… я только на секунду отвернулась, а она упала, — голос подруги скрипит из-за слез. — Мы едем в травму!
Глава 6
Мое сердце болит. Его уже и так разорвали на клочья, а волнение о дочери не дает ранам хоть немного затянуться.
Судорожно дыша, забегаю в больницу. Руки дрожат, поэтому приходится зажать пальцы в кулаки, когда я спрашиваю, где найти свою малышку.
Долгая поездка на лифте с остановками на каждом этаже не добавляет мне спокойствия. Натягиваюсь как струна, нервы гудят, кожа зудит. Дышать получается через раз, пока, наконец, я не достигаю четвертого этажа.
Залетаю в отделение травматологии, оглядываюсь по сторонам, пока в развилке из четырех коридоров с голубыми стенами не вижу Гелю, на ее коленях сидит Маришка в розовом платьице.
Срываюсь с места, мчусь к ним. Стук сердца отдается гулом в голове. Торможу у скамейки, присаживаюсь на корточки, заглядываю в личико своей малышке. В груди колет, когда я вижу марлевую повязку у нее на ее лбу.
Хочу подхватить Маришку, прижать к своей груди и никогда-никогда не отпускать, но боюсь сделать хуже, поэтому просто ладонями сжимаю маленькие ручки и поднимаю голову.
— Как она? — задаю пугающий до чертиков вопрос, встречаясь с заплаканными глазами подруги. Черная водолазка вкупе со страданиями на лице придает ей траурный вид.
— Врач сказал, что ничего страшного, но, на всякий случай, отправил сделать рентген, — произносит безжизненным голосом Геля, указывая подбородком на снимки, лежащие рядом на скамейке. — Маришка на камень упала, я даже не знала, что он там был. Всего же на секунду отвернулась, — ее глаза снова наполняются слезами. — Прости меня. Прости, прости, прости… — всхлип срывается с ее губ.
Видеть страдания подруги еще хуже, чем самой их испытывать.
— Успокойся. Если бы было совсем плохо, то Маришку тебе не отдали бы, — разум и логика начинают возвращаться ко мне. Перевожу взгляд на свою дочурку, которая выглядит очень сонной. Видимо, боль и слезки вымотали ее. Пытаюсь улыбаться, чтобы хоть немного приободрить малышку, но вряд ли у меня получается выдавить из себя что-то путное.
Дверь недалеко от нас со скрипом открывается. На пороге появляется девушка в халате и смешной розовой шапочки с нарисованными куклами Винкс.
— Громова Марина, где?
— Здесь, — я поднимаюсь на ноги, стопы начинает покалывать, когда к ним приливает кровь.
— Проходите, — девушка скрывается в кабинете, но дверь не закрывает.
Маришка протягивает ручки ко мне. Забираю малышку у подруги, наконец прижимая к своей груди. Только сейчас, стоит почувствовать маленькое тельце дочери, получается выдохнуть, но не расслабиться.
— Инга, — окликает меня Геля, — можно я с вами пойду? — она тоже поднимается на ноги. — Пожалуйста, не заставляй меня ждать новостей здесь.
Господи, как же она переживает.
— Конечно, — смотрю на нее со всем возможной добротой, пытаясь передать, что не виню ни в чем.
Потом обязательно скажу это вслух и попытаюсь убедить Гелю перестать волноваться, ведь такое могло случиться с каждым, но сначала мне самой нужно убедиться, что с Маришкой все хорошо.
Перехватываю дочку одной рукой. Второй — беру снимки и захожу в кабинет, чувствуя присутствие Гели за спиной.
Почти не помню, что спрашивает врач. Мои ответы ему тоже остаются где-то за гранью сознания. Все, что мне удается запомнить: “Не переживайте, это просто ссадина. На всякий случай, понаблюдайте за девочкой до завтра. Если активность восстановится, то все будет хорошо.”
Радость и облегчение затапливают мое тело, поэтому, чувствуя небывалую легкость, выхожу из кабинета врача.
Геля рядом старается медленно дышать, чтобы хоть немного успокоить рыдания, которые рвутся из нее.
Маришка же вовсе кладет мне головку на плечо и начинает мирно посапывать. Она отрубается так быстро, что в глубине души я пугаюсь, но почти сразу одергиваю себя. Нельзя позволять себя падать духом. Еще много всего предстоит сделать.
Держа Маришку одной рукой, второй — обхватываю пальцы Гели, пожимаю их.
— Давай успокаивайся, все же хорошо, — заглядываю в покрасневшие глаза подруги.
— Я… я думала, что… — всхлипывает. — Когда увидела кровь, услышала плачь Маришки, чуть с ума не сошла. Прыгнула в такси и сразу же поехала в больницу, — закрывает рот свободной рукой в попытке заглушить рыдания.
— Ну что ты, хватит, — произношу нежно. — Ты сделала все, что могла, — обнимаю подругу за плечи. — Дети падают, такое бывает. Главное, что ничего страшного не случилось.
Геля аккуратно обнимает меня в ответ, чтобы не задеть Маришку. Недолго стоим, не шевелясь, после чего я глубоко вздыхаю, выпуская остатки напряжения.
— Пошли, — похлопывая Гелю, которая вроде бы начала успокаиваться по спине. — Давай уйдем отсюда.
— Ненавижу больницы, — бормочет под нос подруга, судорожно вздыхает и отступает на шаг.
— Я знаю, — вымученно улыбаюсь.
Геля же просто кивает в ответ.
Уже в лифте, крепко держа дочь. Воспоминание об измене мужа возвращаются ко мне. Ноющая боль постепенно заполняет тело, при этом концентрируется в районе груди. Как только подумаю о том, что придется встретиться с Марком, становится не по себе. Поэтому, когда створки лифта разъезжаются, и мы выходим в холл больницы, не глядя на подругу, выпаливаю:
— Можно мы с Маришкой поживем у тебя?
Геля спотыкается. Ей требуется минута на осознание услышанного, после чего она поворачивается ко мне и смотрит, прожигая меня взглядом.
— Что натворил Марк? — цедит сквозь стиснутые зубы.
— Дома расскажу, — кусаю губы, пытаясь подавить вспышки боли. — Если ты, конечно, разрешишь нам с Маришкой ненадолго стать приживалками.
— Какие еще приживалки? — Геля не думает ни секунды. — Оставайся у меня на столько, на сколько нужно. Но обещай, что все расскажешь, — переплетает наши пальцы.
— Обязательно, — тяжело сглатываю, представляя, насколько тяжелым будет этот разговор. — И спасибо, — крепче сжимаю руку подруги.
Мы как можно быстрее выходим из больницы, спускаемся по лестнице и даже успеваем пару шагов сделать, как с визгом шин перед нами останавливается темно-синий джип.
Тут
