дотрагивается ручонкой до своего живота и на пару секунд морщит своё лицо. Видно было, что с ним что-то не так. Его что-то беспокоило. У ребёнка невыносимо болел живот… Неизвестно какой день подряд он в сухую принимал в пищу только хлеб. Ничего более!
‒ Чего же ты ешь именно на улице? ‒ пробормотал Скворцов, ‒ Здесь же так холодно! Зайди вон хотя бы в магазин, я не знаю…
Мальчишка робко глянул в сторону продуктового магазина, где был куплен хлеб, и сразу же возразил:
‒ Мне тётя-продавец сказала выйти… я уже кушал там, ‒ невинно молвил Максимка, ‒ Сказала, что я людей пугаю.
Скворцов смутился:
‒ Вот она… ‒ не выдержав, вскричал парень, ‒ дрянь вредная! Каким это образом, интересно, ты пугаешь людей?..
Ребёнок безгрешно пожал плечами.
‒ Ну всё-таки домой-то ты чего не идёшь? Там же намного лучше кушать! ‒ твердил Антон, ‒ Тепло, светло…
‒ Маму я не хочу расстраивать, ‒ перебил его Максимка очень неожиданным ответом.
Юношу покоробило. В голове его никак не могло уложиться сказанное ребёнком. Настолько дико слышать ему всё это… Озябшей рукой Антон озадаченно почесал свой лоб.
‒ Маму? ‒ непонятливо повторил Скворцов, ‒ Расстраивать?..
‒ Просто мне сегодня нужно было покушать в школе… после уроков. А у меня опять не получилось, ‒ запинаясь, дрожащим голосом говорил мальчишка, ‒ Супчика горячего хотел, а нет! Денежки… брат потерял где-то. Пришлось не идти в столовую. А если мама узнает, что я не кушал сегодня, будет волноваться. Даже плакать будет! ‒ простосердечно объяснял он, ‒ Дома-то еды совсем нету!
Последовало короткое тревожное молчание. Вой чудовищной вьюги заполонил тишину.
‒ Брат… потерял деньги?.. ‒ холодно процедил парень, ‒ А какая у тебя фамилия, Максим?
‒ Васяев.
Мощный ветер хлопком ударил по телам ребят. Прикрыв лица от режущего снегопада, гонимого бурным потоком воздуха, они еле устояли от жестокой стихии. Скворцов остолбенел. Ошарашивающий ответ ребёнка прогремел, как гром. Дыхание парня напрочь остановилось. Он не мог больше выговорить ни единого слова. В горле образовался ком.
Сглотнув, Антон ватными ногами начал осторожно отходить от замерзающего дитя. Смятенно он попятился назад. Зашёл в сугроб. Не знал, куда деть свои руки. Потерянный парень то засовывал их в карманы, то вытаскивал и свешивал вниз.
‒ У тебя упало! ‒ вдруг закричал за спиной Максимка.
Деньги. Те самые горестные деньги! Пятьдесят рублей, принадлежавшие семье Васяевых, лежали на голом снегу, выпав из ветровки парня. Антон оробело развернулся и опустился за ними. Оголодавший мальчик пристально глядел на них и продолжал покусывать хлеб. В полусогнутом состоянии побледневший как труп Скворцов смотрел в ангельские глаза мальчонки и ничего не мог сделать. Этот взгляд всецело парализо́вывал. Сжав купюру в кулак, опустошённый Скворцов пошагал из переулка к своему дому.
‒ Пока, друг! ‒ добродушно сказал ребёнок, на что парень никак не отреагировал.
Серые, тёмные здания. Грязная дорога. Мертвенно мутная от зимних туч луна. Отныне куда не бросит свой взгляд Антон, всё кажется ему мрачным и унылым. Такого угнетения и подавленности не чувствовал он никогда в своей жизни.
Какой катастрофический стыд ощущал он в себе… Сердце колотилось, тело горело, веки дёргались. Не удавалось даже нормально сделать вдох: воздух залетал в горло отрывисто и заторможенно.
«Какое же я животное…» ‒ мыслил парень. По щекам катились горячие слёзы. Слёзы отвращения, неприязни к самому себе. Они словно вымывали из него всю подлость и нечисть.
Выдающийся советчик и великий внутренний судья вышел сквозь сонное заточение. Совесть пробудилась!
«Заставить ни в чём не повинного ребёнка страдать, жевать на голодный желудок вчерашний хлеб! Я чёртово ничтожество!» ‒ ненавидел себя он.
Телефон разрывался от назойливых звонков Лёни, но парень не хотел ему отвечать.
Скворцов шёл с повисшей головой и пусто глядел на землю. Случившееся перевернуло его сознание сверху вниз. Он не чувствовал обжигающей стужи, увесистых шматков снега, срывающихся с макушек заснеженных деревьев и падающих прямо на него. Чувствовал парень только нестерпимую боль, вызванную встречей с этим искренним мальчишкой.
Ребёнок заставил Скворцова идти и думать о сегодняшнем дне, о грубости и ужасном поведении. Сроду этот подлец не стал бы признавать своих ошибок, а сейчас он делает это со всей откровенностью.
Незаметно Антон оказался у своего дома. Когда он вошёл в квартиру, послышался звук торопливо приближающихся шагов:
‒ Антоша? ‒ донёсся напуганный материнский голос, ‒ Антоша, где ты был? Что с тобой? На улице такой мороз! Ты замёрз?
‒ Всё хорошо, мам, ‒ выдохнул юноша.
‒ Почему так долго, сынок? ‒ помогала она снять околевшую одежду.
‒ Я в школе задержался. Не переживай, со мной всё нормально… ‒ произносил он, ‒ я устал, хочу спать.
‒ Конечно, конечно! Ложись! Может покушаешь?
«Покушаешь… Может покушаешь?» ‒ воспроизводил в уме он. От этого вопроса Антону представился душераздирающий образ Максимки, всё ещё жующий затвердевший кусок несвежей выпечки.
‒ Нет, я не голодный, мам, спасибо… ‒ угрюмо пояснил Скворцов и закрыл дверь в своей комнате.
По смутному виду парня мать, конечно, догадывалась, что с её сыном далеко не всё хорошо. Но женщина не стала больше приставать к нему с вопросами, поскольку боялась вызвать этим конфликт. К слову, относительно недавно в их семье происходил подобный случай. Скворцов безумно любил девушку, не отвечающую ему взаимностью. В один из дней она призналась ему в своих чувствах к другому человеку. Это сильно ударило по эмоциональному состоянию Антона. Придя домой, обиженный он желал побыть в одиночестве, но этому попрепятствовала достающая вопросами мать. Парень не выдержал давления и нагрубил встревоженному родителю. Развернулась безобразная ссора, которая в конце концов завершилась громким уходом Скворцова из дома. О произошедшем жалели оба. Именно с той поры Антон и его мать стараются сдерживать себя, чтобы не спровоцировать плохих исходов. Так и сейчас женщина оставила юношу в покое, однако сама не переставала накручивать себя глупыми, навязчивыми мыслями.
Тянулся час. Скворцов сидел в темноте и неотрывно смотрел на прокля́тую пятидесятирублёвую купюру, которую подсвечивала тусклая настольная лампа. Выключив её, он удручённо ложился на кровать, затем поднимался, вновь включал свет и по новой всматривался в мятые деньги.
«Подумать только… есть люди, зависящие от таких крохотных средств… Я же этого даже не знал! Оказывается, они были всегда! Всю жизнь! Я не знал каково это ‒ быть бедным, не представлял каково живётся этим людям… Это насколько я узко видел этот мир?..» ‒ глядя в потолок, осмысливал парень. ‒ «Зачем мы делаем все эти пакости в школе? Зачем их
