тигрица была хороша! Тут же ощутил растущее желание, и губ коснулась предвкушающая улыбка.
– Где этот гребанный секретарь?! – второй раз смотрю на часы, что грозит Стасу выговором. И слышу стук в дверь. – Он только что спас себе жизнь.
Помощник вносит сопротивляющуюся Марго и бросает девушку на диван. Юбка ее задирается, и взгляду открывается кругленькая попка и кусочек алых стрингов. Все как я люблю! Замечаю боковым зрением, что не один я любуюсь стройными бедрами моей любовницы, которая уже вскакивает и, тяжело дыша, с ненавистью смотрит на меня.
Решаю разобраться со Стасом после, сейчас указываю взглядом на дверь и поворачиваюсь к Марго, чтобы сказать…
О чем, мгновенно забываю, получив внезапную пощечину.
Миг – и я уже прижимаю девушку к стене. Моя ладонь на ее шее, смотрю в выпученные от ужаса глаза и слышу за спиной голос секретаря:
– Роман Эдуардович?
Отпускаю девушку и поворачиваюсь к помощнику:
– Ты еще здесь? Узнай, где сейчас вторая, и отчитайся.
За Стасом захлопывается дверь, и раздается насмешливый, полный едкого сарказма голосок Марго:
– Вторая? Мы у тебя под номерами, Громов?
Разворачиваюсь и смотрю в лицо той, что за полдня принесла мне столько адреналина, сколько уже месяц не ощущал. Надо бы повалить ее на диван, сорвать одежду и удовлетворить дикое прожигающее вены желание, но я не двигаюсь с места.
Это не интересно. Гораздо приятнее сломить волю, подчинить и приручить, будто дикое животное. Вот что приносит невыносимое наслаждение, в разы усиливая физическую близость.
Сажусь на диван и предлагаю ей расположиться рядом, но Марго хмыкает и, скрестив руки на груди, кривит губы. Не тороплюсь нападать на желанную добычу, хотя от близости женского тела едва не сносит башню. Ноздри подрагивают, ведь ее запах дразнит меня, а ненависть и обида во взгляде заводят до безумия.
Вздыхаю и, прикрыв глаза, массирую переносицу, будто у меня болит голова.
– Малыш…
– Не зови меня так! – резко обрывает она. – Ты лжец, Громов! Предатель! И из меня шлюху сделал. Почему не сказал, что женат?
Последние слова звучат уже жалко, и нежные губки Марго подрагивают, а глаза наполняются слезами. Сдерживаю правду, да она и сама знает, что в таком случае не раздвинула бы свои стройные ножки. Зачем усугублять?
Поднимаюсь, но не делаю и шага к строптивице. Лишь давлю на нее взглядом, присутствием, зная, как на женщин действует мое присутствие. Все они чувствуют сильного самца, властного, сильного, и трепещут, вне зависимости от возраста и привлекательности.
Повторяю с нажимом:
– Малыш. – Марго поджимает губы и смотрит теперь со злостью, зато слез точно не будет. Мне не нравится заниматься любовью с рыдающей тряпкой. – Ты сама видела, что собой представляет моя жена. Поверь, не такой я себе желал жизни.
– Меня ваши семейные проблемы не касаются, – гордо выпаливает она. – И скажи своей крашеной стерве, что я здесь ни при чем. Пусть отстанет от меня!
Улыбаюсь, предвкушая дома приятное времяпрепровождение. Наташе сексом заниматься запретил врач, но зато ее сладкий ротик в моем распоряжении. А за то, что жена тут устроила, я ее с удовольствием накажу. Но это случится после, когда полностью удовлетворюсь тигрицей, что сейчас смотрит на меня, будто желает выцарапать глаза.
– Это и мое желание, малыш, – осторожно, будто подкрадываюсь к дикому зверю, убедительно говорю я. – Чтобы она навсегда исчезла из моей жизни. Женился я на ней по залету, и между нами никогда не было чувств. Потому Наташа и бесится, ведь я люблю только тебя!
Марго моргает, проглатывая заготовленную тираду, а я делаю еще один мягкий шаг и легонько касаюсь ее плеча. Поглаживая большим пальцем, намечаю, что сначала разверну ее к себе спиной и, задрав юбку, разорву к черту алые трусики…
– Моя дочь давно выросла, – продолжаю убеждать девушку, представляя, что и как с ней сделаю, чтобы наказать за пощечину. – Анжеле семнадцать, и это совершенно неуправляемый подросток! Наташа ей никогда не занималась, дочь ей была нужна лишь для того, чтобы получить статус моей жены. Это всего лишь деньги, малыш. А у нас с тобой настоящие чувства!
Она колеблется, и я сдерживаю улыбку победителя.
Прижимаю ладонь к ее шее, как совсем недавно, но делаю это нежно, заставляя посмотреть на меня, приподнять голову и подставить губы для поцелуя.
Для полной капитуляции.
Другой рукой делаю то, что хотел уже полдня – задираю юбку и подхватываю пальцами тонкую полоску трусиков.
Глава 5
Таю от его вибрирующего голоса и умелых прикосновений. Хочу верить приятным словам Романа. Теряю голову от умопомрачительного запаха, острой близости, от понимания, что сейчас Громов все сделает в самом лучшем виде, и я получу свою порцию невероятного удовольствия, но…
- Нет! - отталкиваю мужчину и быстро от него отступаю. - У нас ничего не будет, я не намерена больше с тобой видеться.
- Повтори, - мгновенно темнея лицом, жестко произносит он.
Внутренности обдает липким холодом страха. Я невольно отшатываюсь, но сжимаю кулаки и гордо вскидываю подбородок.
Больно расставаться с любимым, больно говорить прощальные слова, больно отталкивать, когда хочется прильнуть и целовать. Но хуже всего этого слышать «Ушла, быстро!», произнесенное таким тоном, словно перед ним жалкая собачонка, которую подобрали на улице.
- Между нами все кончено, Громов, - говорю решительно, не собираясь поддаваться его очарованию и прислушиваться к своему ноющему сердцу.
- Малыш, - снова улыбается мужчина, но сейчас это больше напоминает хищный оскал, - ты хорошо подумала?
Приближается, будто зверь, обходит меня по кругу. Останавливается сзади и легонько прикасается к шее, плавно ведет пальцами вдоль позвоночника. А я млею. Тело остро отзывается, внутри зарождается маленькое солнце от одного только понимания, как могло бы дальше быть приятно. Громов невероятно хорош в постели!
Сглатываю, чтобы смочить пересохшее горло.
Шагаю вперед, разрывая контакт и собираясь довести начатое до конца. Рома сжимает пальцы в кулак.
- Не делай глупостей, я за тобой бегать не стану, - в каждом слове мужчины сквозит недовольство.
- Да? А как же наша любовь? - язвлю, не в силах сдержать обиду. - Громов, ты женат, и этого не изменить. Хотел бы, как минимум рассказал бы мне об этом, но нет, ты предпочел выставить меня дурой перед всем офисом, позволил своей жене облить меня грязью.
- Малыш.
- Не называй меня так!
