окну и кончиками длинных пальцев провёл по стеклу. — Одни говорят, они потухли… и не вспыхнут уже никогда. Другие верят, что Звёздный Дракон уснул — и проснётся, когда настанет срок.
Эллера подошла ближе и некоторое время всматривалась в темноту. Потом хмыкнула и отвернулась.
— Я не верю в сказки, — озвучила она. — Извини, мне нужно найти того, с кем я прилетела.
Рубка пылала. Ровеналь буквально чувствовал, как опаляющие алые языки подкрадываются к нему.
Что горело, он не знал — и не хотел знать. Все мысли сосредоточились вокруг того, чтобы посадить истребитель.
Угнанный истребитель. «Наверное, поэтому меня и вычислили. Вшитые маячки или что-то вроде того», — пронеслось в голове. Сожаления Ровеналь не испытал — его заглушила обжигающая боль.
На мгновение промелькнула мысль, что это конец — промелькнула и тут же исчезла, потому что по носовым камерам хлестнули ветви деревьев. Видимость пропала напрочь.
Ровеналь попытался вывернуть штурвал и поднять нос, но стоило истребителю начать набирать высоту, как тройной залп заставил его нырнуть снова в листву.
Ровеналь зажмурился — потому что смотреть всё равно было не на что. Одна рука потянулась к амулету, висевшему на груди. «Спрятать», — короткая мысль. Но Ровеналь никак не решался его отпустить. В крупном дискообразном предмете сошлись все его надежды, вся его жизнь. И Ровеналь продолжал сжимать его одной рукой, пока истребитель сбивал носом с деревьев крупные хрустящие плоды.
«Почти нашёл, — думал он. — Столько лет поисков… И ты почти что здесь. Неужели я так и не узнаю, кто ты такая?»
Ровеналю впервые в жизни стало страшно. Не от того, что он мог умереть. Ровеналь Вартарион потерял уже всё, что мог. Его жизнь стала ошмётком другой жизни, в которую уже нельзя вернуться. Он сам был атавизмом времени, которое кануло в небытие. Он не боялся умирать. Но цель была так близка, что под сердцем невольно заныло от этой мысли: «Я так и не увижу тебя».
Никогда Ровеналь не думал, что вся его жизнь, все помыслы и мечты могут вот так вот скрутиться тугой спиралью вокруг одного-единственного человека. Никогда — до тех пор, пока мир, за который он боролся, существовал. Пока жила вера, что им удастся победить.
«А теперь ничего нет», — привычная боль кольнула под сердцем. Ровеналь давно не пытался от неё избавиться. Привык, как к последнему напоминанию о тех, кого больше нет. Изо всех сил он старался заставить себя поверить, что надежда спасти Кармелон ещё есть. Но сейчас как никогда понимал, что история звёздных драконов подходит к концу. Вот-вот. Через несколько секунд. Когда нос истребителя ударится о каменный карниз скалы и взрыв разорвёт на части его тело — тело дракона, которое могло бы перенести столько ран, сколько не видел на своём веку ни один человек.
Корабль качнуло, и Ровеналь почувствовал, что из рассечённого виска сочится кровь. Он не заметил удара — только ноющую боль, которая с каждым мгновением становилась сильней.
Снова попытался вывернуть штурвал, но крылья не слушались. Трещали, грозили рассыпаться в прах.
Погоня исчезла, и Ровеналь подумал, что его, видимо, зачислили в мертвецы. Это было хорошо. Очень хорошо. Если бы не одно «но» — оставалось не стать мертвецом на самом деле.
Очередной утёс пронёсся в опасной близости от корпуса корабля.
Ровеналь не сдержал витиеватого ругательства, когда прямо из-за него вынырнул другой.
Третий.
Наконец, ущелье закончилось, и Ровеналь увидел перед собой ровные пики небоскрёбов столицы Ноктюрна.
Судорожно защёлкал по сенсорной панели, пытаясь активировать режим невидимости. «Если бортовой компьютер ещё не сдох».
Бортовой компьютер не сдох. По крайней мере, не до конца. И двое патрульных флаеров прошли в считанном десятке метров от него.
Ровеналь с облегчением выдохнул — и тут же об этом пожалел. Из-за спины раздался протяжный скрип и треск.
Ровеналь понял, что отваливается хвост.
Судорожно принялся вводить на панели поисковый запрос.
До места, на которое указывал энколион, оставалась пара десятков километров. Между зданий, по узким улочкам города.
Переулки были пусты — все до одного. Планеты, вступившие в Конфедерацию, вводили комендантский час.
Зато за пылающими окнами домов виднелись силуэты людей, которые расслаблялись вовсю — пить и развлекаться в пределах стен собственного дома никто не мешал. Формальный закон о том, что нельзя мешать соседям по ночам, никто не собирался соблюдать.
Если бы у Ровеналя была парочка свободных пальцев, он бы их скрестил. Но вместо этого оставалось лишь бормотать забытые всеми молитвы Звёздным Ветрам. Не то чтобы Ровеналь слишком верил в них — но знакомые слова успокаивали. Позволяли не думать о том, что у истребителя уже нет шасси и приземлиться он не сможет вообще никак.
Наконец впереди показались внешние стены комплекса зданий, отмеченного на навигаторе как «Посольство Гестора».
Оставалось не вписаться в них.
В последний раз поднять корабль вверх.
Перескочить…
И можно падать на траву.
Отключив двигатели.
Так, чтобы не случился взрыв.
Ровеналь протяжно выдохнул и, не давая себе расслабиться, стал отстёгивать ремни.
Одной рукой перехватил огнетушитель, скрытый под панелью управления, и, поднявшись, дал залп пеной по пылающему хвосту.
Механизм, открывающий кабину, заело, и пришлось приложить усилия, чтобы его открыть.
Тут-то Ровеналь и заметил, что при любом движении плечо пронзает боль.
«Ничего, — успокоил он себя. — Осталось чуть-чуть».
Но стоило выбраться из корабля и оглядеться по сторонам, как Ровеналь обнаружил, что у него кружится голова. Слабость накатила мгновенно и накрыла с лихвой. Он почувствовал, что падает на траву, и успел подумать только одно:
«Чёрт».
3
Время уже близилось к полуночи, когда терпение Эллеры стало иссякать.
Она переговорила ещё с несколькими людьми, однако никакой особенно важной информации не раздобыла. Зато Колберт начинал нервничать и нервничал всё сильней — ему не нравилось, что красотка, которую он привёл на приём, обращает внимание на всех, кроме него.
Несколько раз он подходил к Эллере и настойчиво пытался прервать очередной разговор. Наконец Эллера решила, что с неё хватит. Она больше ни минуты не могла продержаться без сигарет — и вышла во двор.
Большая часть приёма проходила в банкетном зале, окна закрывали плотные шторы, а музыка гремела так, что заглушала любые звуки, какие могли донестись снаружи. Но она видела — или теперь ей казалось, что видела, — как в самом начале вечера по небу пронеслась падающая звезда.
«Авария», — поняла Эллера. Впрочем, для того, чтобы приземлиться на посольский
