Книга Сын змеи - Рони Ротэр

Хотелось пить. Астид подошел к столу и отхлебнул воды из кувшина. На столе топорщилась салфетка, что-то прикрывающая. Астид приподнял её край и обнаружил несколько маковых кренделей и большую кружку с молоком. Он с удивлением оглянулся на дверь — засов был задвинут по-прежнему. Отбросив сомнения, Астид в пару минут уничтожил приготовленный для него завтрак, бережно собрав и высыпав в рот крошки со стола, и выцедив молоко до последней капли. Он облизал пальцы, вытер губы рукавом, зевнул и покосился на кровать. Ему захотелось снова погрузиться в небывалое состояние безделья и покоя. Он забрался на постель, уткнулся лицом в подушку, и тихо засмеялся.

Стук в дверь заставил Астида вздрогнуть. Из-за двери послышался голос Вантада.

— Ваша милость. Вы спите? Не надо ли чего?

Астид не сразу понял, что обращаются к нему. Он слез с кровати и открыл дверь. Трактирщик улыбнулся.

— Я узнать — не надобно ли чего?

Астид молча помотал головой, несмело глядя на Вантада, и внутренне желая, чтобы тот побыстрее ушел.

— Ну, коли так, то и ладно, — трактирщик коснулся ладонью толстого шнура сбоку от двери. — Ежели чего понадобиться, тут вот звоночек имеется.

Астид кивнул и потянул дверь, но потом вспомнил.

— А где илан Гилэстэл?

— Его светлость-то? Так с утра ко двору королевскому отправился. Велел вас блюсти, и, уж не обессудьте, никуда просил вас не ходить.

— Я не пойду, — тихо ответил Астид.

Закрыв дверь, он юркнул в постель, зарывшись в неё, как в нору, и снова уснул.

Гилэстэл вернулся уже в сумерках ивесьма не в духе. Он разбудил Астида, и тот, глядяна хмурое лицо князя, в смятении пытался угадать, чего ему ждать от господина.

— Тут тебе кое-что из одежды, — Гилэсэтл кинул на кровать темный тряпичный узел.

Астид развернул плащ, в который все было завернуто, потрясенно разглядывая подаренные вещи — рубаху с широкими рукавами, черный камзол, замшевые штаны, сапоги на мягкой подошве.

— Есть хочешь? — спросил Гилэстэл, облокотившись на дверной косяк. Астид неопределенно пожал плечами.

— Идем, составишь мне компанию, — распорядился Гилэстэл, и Астид, как был в ночной рубашке, поплелся за ним.

Князь больше пил, угрюмо разглядывая дно бокала. Астид ел молча и быстро, стараясь не раздражать хозяина. Внезапно Гилэстэл отставил бокал и спросил.

— Сколько тебе лет, Астид?

— Девятнадцать, — с набитым ртом ответил тот.

— А что ты умеешь?

— Что я умею? — Астид недоуменно посмотрел на князя.

— Кроме воровства ножей, что еще ты умеешь? Покажи мне, — и Гилэстэлтребовательно вздернул подбородок.

Астид вытер губы и руки, окинул задумчивым взглядомстол, сосредотачиваясь. Гилэстэл ждал, глядя на сведенные в одну линию брови юноши.

— Я так не могу, — выдохнул Астид, откинувшись на спинку кресла. — Это не всегда получается.

— Почему?

Астид пожал плечами, ссутулившись еще больше.

— Не знаю. Это… это случается само. Когда я злюсь. Или сильно боюсь чего-то.

— Эмоциональный всплеск провоцирует выброс энергии, — качнув головой, пробормотал Гилэстэл себе под нос. И вдруг, изо всей силы влепив Астиду звонкую оплеуху, громко и зло выкрикнул:

— Покажи, что умеешь!!!

Астид упал со стула. Гилэстэл успел заметить вспыхнувшую в его глазах искру. Кувшин, не до конца опустошенный князем, сорвался со стола, описал в воздухе дугу, и разлетелся в черепки, ударившись о стену. Винные потеки образовали на полу алую лужицу. Князь довольно хохотнул — «ага!». А Астид съежился на полу, обхватив голову, в ожидании новых ударов. От тихого прикосновения хозяина его скрутила судорога страха. Гилэстэл склонился над юношей, успокаивающе гладя его по спине, и помогая встать.

— Прости меня, Астид. Я обещал, что никогда тебя не обижу. Но мне нужно было знать. Больше это не повториться. Прости.

Он усадил вздрагивающего Астида на стул и кликнул Вантада, приказав принести еще вина. Приговаривая успокаивающие слова, князь влил в Астида полный бокал красного сайельского. Хмельной румянец скрыл пламенеющий след от удара на лице. Глаза Астида, которые он не смел поднять на князя, были полныстрадания и упрека. Он хотел лишь одного — убежать подальше от того, кому уже начал верить. Гилэстэл, глядя на юношу в упор, и, словно прочитав его мысли, спросил.

— Я разочаровал тебя, не так ли?

Астид нервно дернул шеей, и едва слышно прошептал.

— Отпустите меня. Я больше не хочу…

— Не хочешь? Чего не хочешь? — поднял бровь князь.

— Просто… не хочу…

— Испытывать боль?

— Да.

— И страх?

— Да.

— Так защищайся. Ты ведь уже это сделал однажды.

— Я не могу.

— Можешь. Но боишься. Страх гложет тебя изнутри, связывает и лишает воли. Ты боишься, что причинив кому-то боль, испытаешь в отместку большую. Так?

— Так.

— Не нужно беспокоиться об этом. Ты можешь, и должензащищать себя, свое достоинство. Ты должен перестать быть чьим-то слугой, и стать господином. Прежде всего — своей жизни. Посмотри на меня, Астид. Посмотри сюда.

Юноша несмело поднял голову и в изумлении распахнул глаза. Над раскрытой ладонью Гилэстэла колыхался водяной шар размером с яблоко.

— Как видишь, ты не один такой особенный, — усмехнулся князь, довольный произведенным эффектом. — И я умею управлять своим даром. Ты тоже можешь научиться. Нужно понять только одно — ты особенный. Ты превосходишь остальных во много раз. Они тебе и в подметки не годятся. Они пользовались тобой ипомыкали, надругались над твоей душой и телом. Разве тебе не хочется воздать им сторицей? Не сравняться с ними, нет — превзойти, окинув пренебрежительным взглядом скопище малоумных, злобных, жадных существ, заставить их служить тебе, повинуясь одному твоему взгляду? Я не смогу насильно сделать тебя свободным от твоих страхов. Я могу только помочь тебе. Если же хочешь остаться рабом, я не буду тебе мешать. Только имей в виду — мне не нужен ни раб, ни слуга. Мне нужен друг. Я не могу отпустить тебя по одной причине — я тебе не хозяин, и не в моей воле держать тебя силой. Остаться со мной или уйти — всецело твой выбор, твоя воля. Я уезжаю завтра утром.

Гилэстэл повел пальцами, и водяной шар, проплыв по воздуху, коснулся щеки Астида, нежно оглаживая, остужая её, унимая боль своей прохладой. Астид проследил взглядом, как князь поднялся и ушел к себе. Потом покосился на воду у своего лица, и тронул её пальцами. Шар чуть слышно хлюпнул и пролился на его ночную рубашку.

Наутро Гилэстл не стал тревожить Астида и стучать в его комнату, справедливо полагая, что каждый сам волен выбирать свою судьбу. Он