Книга Сын змеи - Рони Ротэр

— Его зовут Астид. Будь с ним нежна, Наллаэн. И осторожна.

Астид разглядывал свои босые ступни — жесткиеи заскорузлые, оставляющие на мокром каменном полу грязные отпечатки. Маленькая белая ножка ступила рядом, а к руке прикоснулась её ладонь. Астид искоса взглянул на девушку подле себя. Она была невысока и стройна. Светлые волосы падали на острую грудь, вызывающе торчащую под мокрой рубахой. Синие глаза смотрели безо всякой насмешки — внимательно и сочувственно.

— Пойдем, — потянула она его за руку. — Тебе будет хорошо.

И он, повинуясь её движению, пошел следом. В комнате, куда его привела Наллаэн, стояли широкие деревянные скамьи. На одной из них была небрежно раскидана одежда князя. Голоса самого Гилэстэла и его спутниц слышались из-за низкой двери. Девушка подвела Астида к соседней скамье и осторожно потянула с него его лохмотья. Возле самого уха он расслышал её тихий голос.

— Не нужно бояться. Здесь никто не обидит тебя.

И Астид, зажмурившись, позволил себя раздеть. Он стоял перед ней с закрытыми глазами — голый, худой, дрожащий, с синяками и ссадинами на костлявом теле. Девушка судорожно вздохнула, глядя на него. Отважившись, Астид приоткрыл глаза и натолкнулся на взгляд Наллаэн, полный сострадания.

Погрузившись в теплую воду с запахом лаванды, Астид размяк. Такого наслаждения он не испытывал никогда. Наллаэн нежно касалась его изможденного тела губкой, смывая пот и грязь, стараясь не причинять боли. Уложив юношу на широкий полок, она старательно и бережно натерла его душистым маслом, и, пока он млел, распаренный и полусонный, взялась за его ступни и ладони. Потом соскреблас него масло и вновь усадила в бадью с теплой водой.

Когда Гилэстэл заглянул в купальню, Астид дремал, уронив голову на край бадьи, а Наллаэн распутывала частым гребнем черную шевелюру полукровки. На полу валялись обрезки спутанных волос. Услышав тихие шаги, Астид приоткрыл глаза. Его взгляд, ранее безмятежный и мутный, полыхнул паникой, когда он узрел перед собой князя. Гилэстэл внимательно разглядывал юношу, отмечаяего выпирающие ребра, синяки и шрамы на теле, острые коленки, торчащие из воды. А Астида при виде совершенного, белоснежного тела князя, охватило чувство восхищения вперемешку с ужасом.

— Что скажешь, Наллаэн?

— Мне жаль его, Ваша светлость, — ответила девушка, подняв глаза на беловолосого.

— Жалость — удел слабых, Наллаэн. Он мужчина, и нуждается не в жалости, а в силе и воспитании.

Тонкими пальцами ухватившись за края бадьи, взбивая ногами воду в попытке подняться, юноша застонал.

— Прошу вас, господин…. Умоляю! Не делайте этого.

Гилэстэл непонимающе свел брови.

— Чего не делать?

Астид замер в бадье, обхватив себя руками, закусил губу, зажмурился и едва слышно прошептал:

— Не трогайте меня…. Пожалуйста.

Взгляд Гилэстэла потемнел, когда он понял, чего боится юноша.

— Успокойся, Астид. Я предпочитаю девушек, а не мальчиков. С чего ты вообще решил, что я собираюсь тебя …трогать?

Астид недоверчиво покосился на князя и стыдливо отвел глаза. Гилэстэл взглянул на девушку, и та послушно поднялась и ушла.

— Ну? — Гилэстэл облокотился на край бадьи. — Я жду. Что случилось?

Вода остывала. Астид молчал. Гилэстэл вздохнул.

— Не хочешь — не говори. Обещаю — я тебя не трону. Ты мне нравишься, мальчик, но эта приязнь касается не твоего хилого тела, а твоего таланта. Я видел, как ты украл нож у того раззявы, и был весьма впечатлен. И я могу сделать тебя сильным не только телом, но и разумом, помочь им войти в гармонию друг с другом. Я могу сделать так, что глядя на тебя, люди будут испытывать к тебе не жалость, а трепет, уважение и даже страх. Но ты должен научиться мне доверять. Всецело и безоговорочно.

Гилэстэл оттолкнулся от бадьи и направился к двери. Голос Астида, прерывающийся от волнения, остановил его.

— Это был благородный эльф. Он останавливался в «Златолесском вепре" прошлым летом. Хозяин отправил меня приготовить ему купальню, и…. Но тот господин меня не бил. Это сделал хозяин, когда я убежал. Потом привел меня обратно, велел отмыться и сделать то, что прикажет благородный господин. Мне позволили есть досыта с одного стола с ним. А после всего тотпостоялец подарил мне новую одежду. Но хозяин все равно её забрал.

Гилэстэл выслушал исповедь, не обернувшись, и молча вышел из купальни.

Неподвижно лежа в мягкой постели на свежих простынях, в белоснежной рубашке, пахнущий мылом и розовым маслом, Астид смотрел в потолок. Густел вечерний сумрак. На оконном стекле подрагивали отсветы из окна дома, что стоял напротив. Приглушенный шум из трактирного зала не отвлекал от мыслей, что текли в его голове. Странный поворот в судьбе выдернул его из привычного мира страха и боли. Он привык бояться, привык испытывать недоверие, неприязнь, зависть, злость. Он привык быть рабом. И теперь не знал, как воспринимать то, что происходит с ним. Свобода приносит неизвестность, которая тяготит больше, чем страх. Кто знает, что принесет будущее?

Астид вылез из-под одеяла, подошел к двери и задвинул засов. Потом вернулся в постель, закрыл глаза и быстро уснул. Сон его был непривычно крепок и безмятежен. Астид не слышал шороха отодвигаемой задвижки и тихих шагов, когда Гилэстэл вошел в его комнату. Князь остановился у постели, разглядывая спящего юношу. Сон расслабил плотно сжатые тонкие губы, разгладил складку меж черных нахмуренных бровей. По странному стечению обстоятельств, присущая эльфам совершенная красота обошла Астида. Правый угол широкого рта был заметно выше левого, и казалось, что на его лице постоянно присутствует презрительно-неприязненная ухмылка. Нос, слишком длинный и острый, с горбинкой от старого перелома, делал его похожим на ворона. А угольные волосы, худоба и сутулость усиливали это сходство. Отталкивающее первое впечатление могли бы смягчить глаза — огромные, серые, влажные, с короткими густыми ресницами — если бы не тлеющие в них недоверие и подозрительность. Но, спокойно спящий, он был трогателен и даже довольно мил. Князь постоял несколько минут у кровати, в задумчивости потирая подбородок. А затем вышел так же неслышно, как и вошел, не забыв легким движением пальцев задвинуть за собой засов.

Астид проснулся и, резко поднявшись и отмахнув покрывало, сел на постели. В ушах все еще звенел голос трактирщика, привидевшегося во сне — «А-асти-ид, вы-ыродо-ок!». Некоторое время ушло на осознание реальности. Он взглянул в окно. Полуденное солнце заливало город. С улицы слышался людской гомон, скрип телег, крики торговцев. Никогда в жизни он так долго не спал. Спустив ноги на пол, Астид наткнулся пяткой на холодный бок