Теперь понятно, почему братец так отреагировал на это тело. Если такая будет прижимать к стенке в одном пеньюаре, то тут любой мужик покраснеет, не только этот девственник.
Но вот одежда была не удобной. Хотя, это лучше, чем платья Эштара, с пышными юбками и множеством оборок. Тут все было проще. Вместо привычного нижнего белья, были панталоны (вот убожество!) и что-то типа майки, длиной до попы. Это скорее на пижаму похоже, чем на нижнее белье. Поверх этого, одевалась туника с узкими рукавами до запястья. Потом шла верхняя, с широким рукавом. Эта скрывала ладони аж на половину. Длинна обоих была до пят. Швов не было вообще. Куски ткани просто скреплялись между собой шнуровкой, сразу же подгоняясь по фигуре. Белая нижняя, красная верхняя туника и черный пояс, свободно лежащий на бедрах. Волосы заплетены в простую косу, ложащуюся на одно плечо, с белыми лентами в ней. Никакой вышивки или иных украшений. У Селении даже ожерелье есть, а старшенькой папка зажал? Мдя… И я теперь всегда должна носить подобное?
Пока я отдыхала, служанки успели оповестить Генриха о том, что я готова принимать гостей. Но зашел тот все равно осторожно. Ну да, уже два раза опростоволосился.
— Надо же, и что тебя привело в мою скромную комнату? — ухмыльнулась я, вольготно развалившись в кресле.
— Рад, что ты, наконец, оделась, — кашлянул тот.
— Пришел, только, чтобы порадоваться? — я выгнула одну бровь.
— Нет, я… А ты изменилась, — заметил тот. — Стала увереннее, в глаза смотришь.
— А надоело мне в пол смотреть, ничего нового там нет. Да и смысла не вижу больше стараться ради вас.
— Стараться? О чем ты?
— О том, что больше не собираюсь терпеть, молчать и ждать незаслуженных наказаний.
— Незаслуженных?! Ты вредила сестрице Селении! Она всегда была к тебе добра, а ты только и знаешь, как пакостить ей! — до Генриха, наконец, дошло, что он общается со злодейкой.
— Да? А свидетели есть? Кто может это доказать?
— Лиза все видела…
— Да-да, служанка, которая является личной прислугой Селении, верна ей до гроба и соврет все, что угодно, чтобы угодить хозяйке. А еще?
— …
— Никого? Тогда это не доказуемо, что это была я. Это всего лишь ее слово против моего, вот и все. Но вы верите только ей, а меня даже не слушаете. Впрочем, плевать.
— Тут нечего доказывать, все в этом доме знают, какая ты.
— Опять-таки, по словам Селении.
— Это ты украла ожерелье!
— А ты это видел? Как я шла, крала, а потом прятала ожерелье у себя? Нет? Кто-то другой видел? Тоже нет? Послушай, наивный мальчик, любой мог зайти в ее комнату, взять это ожерелье и подбросить куда угодно, даже в твою комнату. Надо было только правильно время выгадать.
Ну, что за идиот. Что он, что папаша. Верят тому, во что хотят.
— Если это все, то можешь идти, не мешай моему наказанию.
— Ха! Как будто я горю желанием тут находиться, в твоей убогой каморке! — возмутился Генрих.
— Вот-вот, это твои слова. Дочь графа живет в убогой каморке. Хороша будет шутка, если кто-то узнает.
— Т-ты!
— А я что? Я просто живу там, куда меня поселили. Кто я такая, чтобы возмущаться? Всего лишь старшая дочь графа.
— Ты не его дочь!
— Да-да. Но, официально, дочь. Требуете от меня хорошего поведения, манер, соблюдения этикета, чтобы изображать тут не пойми кого, а поселили где? В каморке. Скоро будет мой дебют, не рассказать ли мне, чисто случайно, пару подробностей?
— Ты мне угрожаешь?
— Ну что ты. Просто предупреждаю. Дайте мне нормальное жилье, относитесь ко мне соответственно моему статусу и не обвиняйте во всем подряд без веских доказательств. А иначе… Кажется, твой отец сильно печется о репутации семьи? Уничтожу!
Последние слова я просто прошипела. Не знаю, что Генрих увидел в моих глазах, но отшатнулся.
— Посмотрим, — бросил он, выходя из комнаты.
— И научись стучаться, перед тем, как входить в комнату к девушке! — крикнула ему в спину.
Дверь захлопнулась с громким хлопком. Посмотрим, говоришь? Ну, давай, посмотрим. Как будто я вас испугаюсь!
Ждать пришлось до вечера. В комнате успели поставить окно, служанки все помыли, а я отдыхала, читая книжку. Вернее, я делала вид, что читаю. На самом деле, я думала о вариантах развития данного сюжета, с учетом внесенных мною корректив. И, конечно, продумывала свои дальнейшие действия. Мне не улыбалось терпеть несправедливости по отношению к себе, подобно Ариадне. Все таки, моя неудачная жизнь многому меня научила.
А вечером меня вызвал к себе в кабинет граф. Слуга, сообщивший об этом, довольно ухмылялся. За что и получил туфлей по коленке. Не ожидавший подобной выходки, он ойкнул и запрыгал на здоровой ноге, прижимая больную руками.
— Ах, ты, тварь!
Слуга замахнулся и ударил меня по лицу. Из носа полилась кровь. К счастью, нос не был сломан, но для этого хрупкого тела и такого удара было достаточно для кровотечения. Поняв, что натворил, парень побледнел и стал, заикаясь, извиняться.
— Закончил? — спросила я холодным тоном. — Тогда пошли, граф ждет.
— Н-нет… леди, я… простите…
— Долго стоять там будешь? Тебе приказали привести меня. Хочешь ослушаться приказа графа?
— Н-нет… я иду…
Шел он, как на казнь. Ну, наверное, его действительно казнят. Еще бы, нападение на дочь графа! И кем? Собственным простолюдином-слугой! И по дороге нас видело множество других слуг, сразу зашушукавшихся по углам.
Парень так боялся, что не решался даже постучать в дверь кабинета. Пришлось самой. Услышав ответ, смело зашла внутрь.
— Ариадна, — начал было мрачно говорить граф, но тут же осекся, увидев мое лицо, наполовину залитое кровью. — Что с тобой случилось?!
— Что? — сделала непонимающий вид я. — Ааа, вы про это! Извините, но вы звали, и я не стала тратить время, чтобы привести себя в порядок.
— Как это случилось? — лицо графа все таки помрачнело, но вот теперь причина была другая.
— Так ваш слуга меня ударил. А еще тварью обозвал. Разве это было не по вашему приказу? — я включила дурочку.
Еще и громко так сказала, чтоб те, кто подслушивает, точно были в курсе. Ну да, как будто будет он такое приказывать. Ему оно надо, чтобы пошли слухи, что он избивает свою старшую дочь? Даже грубые слова использовались только за дверью и без свидетелей. Он же о репутации своей печется!
— Ты! — это уже на слугу, что не успел смыться. — Да как ты посмел поднять руку на дочь графа?! Еще и оскорблять смеешь?! Совсем забыл свое место, чернь?!
Вот-вот, именно так. Дочь
