– Пожалуй.
– Вот и прекрасно. Вверенное мне население довольномногочисленно и весьма разнообразно. Все эти, – он с видом крайнегопренебрежения кивнул в сторону редких прохожих, – несказанно изумились бы,узнав, насколько многочисленны и разнообразны мои добрые подданные. Нас,конечно, гораздо меньше, чем обычных, но это тот случай, когда хвалятся неколичеством, а качеством.
– Да, я кое-что наблюдала ночью, – сказалаОльга. – Достаточно, чтобы понять: есть и другой Петербург…
– Вы слишком мало видели пока что, простите. Но мыслитев правильном направлении. Так вот, Ольга Ивановна, драгоценная… Жизнь устроенатаким образом, что во всем, решительно во всем, чего ни коснись, наблюдаетсястрогий порядок и организованность. Государственные структуры, военныеведомства, гражданские учреждения и так далее. Повсюду – организованность ипорядок, даже у диких народностей существует нечто похожее. Вольницы нет нигде,все области жизни повсеместно заключены в относительно строгие рамки. Такобстоит дело и с… индивидуумами вроде нас с вами. Это в той провинциальнойглуши, откуда вы к нам изволили прибыть, царит еще откровеннаяпатриархальность, полнейшее отсутствие упорядоченности и системы. В городах,особенно в больших, все налажено совершенно иначе. Среди иных существуетстрогая иерархия, сопряженная с необходимостью подчинения определенным законам,уставам, начальникам. Соблюдение же дисциплины и правил дает определенныельготы, защиту, поддержку системы… Как ни один путешественник не можетотправиться в путь без подорожных бумаг и безнаказанно нарушать местные законы,так ни один иной не имеет права пребывать в нашем городе – да и во многихдругих тоже, неважно, о Российской империи идет речь или о другихдержавах, – совершенно без надзора и руководства свыше. Вам непременноследует явиться ко мне, в мой, так сказать, департамент, выслушать подробные правилаповедения, установленные для всех, узнать, что вам можно делать, а что –категорически не рекомендуется. Ну, в точности так, как обстоит дело с любымобычным человеком, поступающим на военную или статскую службу, – его, каквы понимаете, в первую очередь знакомят либо с воинскими уставами, либо справилами того или иного делопроизводства. Существует также некая аналогияуплаты налогов, принесения присяги на верность. О, никто не посягает на вашусвободу всецело! Никто не собирается мелочно регламентировать каждый ваш шаг.Однако вам придется подчиняться существующим правилам и не выходить запредписанные рамки. Я понимаю, ни о чем подобном вы, дитя дикой природы, ипонятия не имели. Но, Ольга Ивановна! Существует строгий порядок, есть система,можно сказать, государство… И всякий, подобный вам, обязан быть не вольнобегающим на свободе диким туземцем, а благонравным подданным…
– Зачем?
– А для чего в обычном мире существуют армия, полиция,законы и этикет? Любое общество, идет ли речь о государстве или о нас, обязаноорганизоваться. Чтобы не походить на первобытную орду, живущую без законов ируководства.
– Иными словами, цели у вас самые благородные?
Нащокин явно не заметил скрытой иронии:
– Ну конечно же! Что может быть благороднееобустройства мира согласно порядку и законам? Одним словом, вам следует вкратчайшие сроки, не затягивая, явиться ко мне для выполнения всех необходимыхформальностей. Что вам поможет, кстати, избежать ненужных трений в отношениях собществом, которые у вас уже появились…
– Простите?
Нащокин скорбно покачал головой:
– Мне по должности надлежит знать о всех происшествияхи конфликтах, случившихся в городе… Ольга Ивановна, на вас уже поступилажалоба, которую я обязан рассмотреть. Я, конечно, делаю скидку на вашунеопытность и неосведомленность, поэтому выношу вам всего лишь легкое словесноепорицание, но впредь извольте быть осторожнее. Никто не имеет права покушатьсяна свободу собратьев, мешать им, препятствовать, да еще столь грубо.
– Вы о чем? – с искренним недоумением спросилаОльга. – Я решительно не возьму в толк…
– Я имею в виду то печальное недоразумение, чтопроизошло на Екатерининском канале недавно ночью… Неужели не припоминаете?Некий молодой человек – кстати, образец благонравия и дисциплины, юноша самыхстрогих правил с безукоризненной репутацией – подвергся вашему нападению ни стого ни с сего. Вы так брутально с ним обошлись… Ольга Ивановна! – онстрадальчески поморщился. – Ну нельзя же приличной девушке вести себя,словно пьяный мужик в кабаке! Бедный юноша был вами прежестоко избит, он исейчас еще не вполне оправился как от побоев, так и от нешуточного нервногопотрясения. Так у нас с людьми из общества не поступают. Вы меня крайнеудручили, признаюсь. Налетели без всякой причины как сущая фурия, обидели ипобили молодого человека, не сделавшего вам ровным счетом ничего дурного, болеетого, не нарушившего никаких правил…
Только теперь Ольга сообразила, в чем. И воскликнуланегодующе:
– Постойте! Но ведь этот молодой человек собиралсявысосать кровь у…
Лицо Нащокина стало невероятно официальным и отчужденным. Онсухо сказал:
– Ольга Ивановна, кое-что вам следует запомнитьхорошенько уже сейчас, не дожидаясь обстоятельной беседы. Иные имеют правопоступать с простецами так, как это диктует их, иных, сущность. Простецы,вульгарно выражаясь, не более чем стадо низких существ, которые в глазах нашегообщества лишены всяких прав. И каждый из иных волен поступать с простецом так,как ему заблагорассудится. Чем скорее вы уясните, что мы выше их, тем лучше.
– Понятно, – сказала Ольга. – Интересныерассуждения, похожие мне уже доводилось слышать… Вы, часом, не знакомы ли скамергером Вязинским или графом Биллевичем? И не принадлежат ли они к вашемублагородному обществу?
На лице собеседника явственно изобразились страх ирастерянность, он даже непроизвольно оглянулся по сторонам, понизил голос чутьли не до шепота:
– Ольга Ивановна, умоляю, держите себя в рамках! У вассовершенно искаженные представления о нас, коли вы полагаете, будто все так просто…Без особой необходимости не стоит касаться в разговоре таких персон. Нашеобщество, знаете ли, во многом повторяет правила, принятые в обычном мире. Еслинас можно сравнивать с дворянским собранием, то сущности, подобные названнымвами, – это аристократия, двор, можно сказать, высшая каста. Они находятсяна совершенно другом уровне, понимаете? И без особой необходимости лучше нелезть им на глаза. Понимаете?
Что же тут непонятного, подумала Ольга. У вас попросту всеподелились на панов и холопов, вот и все. Тоже мне, ребус. Эвон как съежился,словно хочет стать ниже ростом, всю сановитость потерял… Мелочь!
– Итак, к чему же мы пришли?
– Вы знаете, – сказала Ольга, – мне отчего-тоне по душе ваше… общество, коли уж, оказывается, нельзя приложить по загривкусубъекту, который намеревается высосать кровь у беззащитной юной девушки…Сдается мне, я попытаюсь прожить сама по себе, как и прежде.
