* * *
Все вокруг пульсировало.
С того момента, как они вошли в Фарлгрин, ритмы гремели в туннелях с такой силой, что казалось, будто музыка — суть этого места и всего Нулапейрона. Флюоресцирующие грибы-мутанты и раскрашенные вручную лампы накаливания заливали туннель голубым светом.
Боковые туннели с низкими потолками и сочащейся по стенам влагой были скрыты в темноте.
Они спустились по стертым от времени ступеням в полутемный бар. Ритмичная музыка звучала здесь особенно громко, и воздух был тяжелым от сладковатого запаха марихуаны. Бледная женщина (тройные серебряные полосы на скулах и кольца на пальцах — плоть, переплетенная с металлом, вживленным в детстве) уставилась на них воспаленными желтыми глазами. Оскалившись, она щелкнула пальцами, украшенными длинными, похожими на когти, ногтями — раздался приглушенный лязг металла. Труда положила руку на плечо Тома, и они пошли дальше. Повернули налево и начали спускаться по пологой спирали.
— Ну, Том, что ты прочитал за последнюю декаду? — поинтересовалась старуха, когда они вышли на заброшенный ярус над пещерой Гарверон.
Ее вопрос прозвучал старомодно, чересчур вежливо. Другой бы сказал просто «десять дней».
— «Гусиные войны» Сяо Вана.
Тропинка, по которой они шли, уперлась в пешеходный мост, ограниченный парящими по бокам голографическими огнями. Мост был перекинут через ров, на обеих сторонах которого располагались магазины и таверны. Бронзовые шары кружились в воздухе — этакий левитирующий планетарий.
— О чем там?
В нишах праздно сидели одинокие женщины. Рядом с каждой на балюстраде лежала маленькая бархатная накидка.
— Э-э-э, о том, как самостоятельно может возникнуть критическое состояние.
В устах Тома такая фраза, наверное, звучала странно.
Мужчина, бросив по сторонам нервные взгляды, выбрал одну из накидок и пошел прочь, ссутулясь. Владелица накидки послушно последовала за ним, слишком утомленная, чтобы покачивать бедрами при ходьбе.
— Неожиданное изменение качеств окружающей виртуальности, — добавил Том. — Проявление Аномалии Фулгора.
— Я поражена тем, что это прошло мимо цензоров, — пробормотала Труда.
Они спускались по пандусу, двигаясь по спирали. Пустая тележка оказалась слишком легкой, чтобы ею было удобно управлять, и к тому времени, как они достигли ровной поверхности, Том вспотел. Темные фасады расположенных в глубине пещеры лавок напоминали глазницы черепов. Таверны были открыты, толпы припозднившихся сидели снаружи, под крашеными оранжевыми светильниками.
Потолок пещеры терялся в темноте.
— Эта книга — очень старый кристалл. — Том запыхтел от усталости. — Ему несколько столетий. Там записан только текст. Я нашел его в палатке Дарина.
— Даже так.
Сквозь толпу, среди звона стаканов и стука каблуков по камням, под шипение маленьких змеек, участвовавших в настольных змеиных поединках, под поощрительные возгласы и проклятия игроков, Том и Труда пробирались к Копью Тенебра — туда, где поэты, выполняя заказы своих клиентов, чарующе нашептывали в рекордеры слова любви и обольщения.
— Книга объясняет, — Том отодвинул тележку с пути маленького чернокожего человека, — почему теперь они все делают по-другому.
— Ага, — на морщинистом лице Труды отразилось понимание. — Они так делают для поддержания статус-кво. — В речи Труды прозвучали слова свойственные образованным людям, будто она жила на две или даже три страты выше. — Вот и пришли. — Она хлопнула в ладоши и отодвинула тяжелый занавес в сторону. — Привет, Филрам!
— Труда! — Болезненный на вид мужчина, с крючковатым носом, одетый в просторный рабочий халат, выглянул из-за прилавка, заваленного тканями. — Давно не виделись.
Для заключения сделки им потребовалось время. Пока они тихо разговаривали, Том сидел снаружи на тележке, упираясь пятками в землю и слегка покачиваясь. Затем он помог погрузить ткань — сначала тяжелые рулоны винно-красного и серебристого цветов, затем более легкие рулоны оливкового цвета и со множеством оттенков зеленого, — затем крепко связал их шнуром.
— Хорошая партия. — Труда передала Филраму кредит-ленты.
— Знакомым я обычно делаю скидку, — Филрам слегка закашлялся, подмигнув Тому. — Знакомым торговцам.
— Я об этом даже и не мечтала. Мои пожелания твоей семье.
Труда передала оптовику маленький, обернутый в серое, пакет. Филрам принял его с поклоном; пакет тут же исчез в складках его грязного мешковатого халата. — Ступай с миром, Труда.
* * *
Шлеп! — послышалось откуда-то. По наклонному пандусу они поднимались к пешеходному мосту, и Том вовсю обливался потом. Шлеп!
— Что это? — Он остановился, задыхаясь. Труда нахмурилась.
Тележка виляла из стороны в сторону, и Том с трудом дотащил ее до пешеходного моста. Там он наклонился над балюстрадой и посмотрел вниз.
И услышал звук еще одного удара плетью.
— О Судьба! — Труда подошла к нему, пробормотала: — Что бы это могло быть?
Внизу толпа попятилась при появлении бронзового левитокара с задранным носом и открытым верхом. На причудливо изогнутом сиденье сидел большой светлокожий человек: обнаженный по пояс, он был противоестественно округлым и выглядел сплошной грудой жира. Его бритая голова неприятно блестела от пота. Позади него, на подножке, подняв вверх мускулистую руку, застыл худой раб с такой же бритой, как у хозяина, головой…
Костлявые пальцы Труды сжали плечо Тома.
Раб выпрямился.
Его плетка, сделанная из металлической цепи, просвистела по воздуху и опустилась на широкую голую спину хозяина. Шлеп! Кровь выступила на гладкой, блестящей коже: вишневое на белом…
— Что это он делает? — удивилась Труда.
Она выплевывала слова, словно проклятие. А Том тем временем перевел взгляд на женщин: они спустились гуськом вниз и сложили свои бархатные накидки на каменные плиты. Даже отсюда можно было разглядеть их напряженные лица.
Когда мобиль остановился, стало видно, что голова тучного человека склонилась набок, язык вывалился. Раб, не обращая на него внимания, показал на двух женщин.
Те стали растерянно оглядываться, но огромный мужчина, с мрачным лицом и тройными косичками, завязанными петлями, в стиле кулачных бойцов, вытолкнул их вперед. Никто в толпе не пытался помочь женщинам. Испуганные, они поднялись на подножку и встали рядом с рабом.
— О Судьба! — Горечь прозвучала в словах Труды. А потом старуха тихо добавила: — Все маленькие колесики одного механизма, все пойманы в одну и ту же западню. Даже он.
Левитокар двинулся к низкому темному туннелю и медленно исчез из вида.
— Кто это был? — От волнения Том аж охрип.
