что делать дальше. Встал и подошёл к волхву. Достал из своих волос колдовской гребень и начал расчесывать волосы отшельника. Те лились волнами, изредка расцвечиваясь маленькими искорками. Затем осталось только воткнуть странно потрескивающий гребень обратно себе в волосы.
Сам смысл действа гвардейцу остался неясен. Но он всегда руководствовался универсальным принципом — надо так надо. Тем более, приказ снизошёл откуда-то свыше.
— Его Величество? — Гор растерялся.
Перед ним стоял сам король, собственной персоной. Как-то нехорошо получалось…
— Кто таков? — надменно поинтересовалась титулованная особа.
— Королевский гвардеец Гор! — само собою отчеканилось отблеском золотой монеты.
— Ага. И как ты тут оказался? Королевский гвардеец… Гор…
— Осуществлял личный сыск преступного Художника…
Жуткие картины перекраивали саму жизнь когда-то счастливого Города, походя перемалывая в труху и человеческие судьбы, и старые здания. А когда-то белоснежные стены замка словно служили холстом для безумного Художника — постепенно кровь многочисленных жертв проступила на них зловещим буро-красным колером. В борьбе с неизвестным живописцем ничего не помогало — ни строжайший запрет, под страхом смерти, смотреть на сюжеты картин; ни попытка ограничить пересказы их содержания угрозой вечной каторги. Народ глуп по самой своей природе, и что ему особо вредно и строго-настрого запрещено, становится навязчивой идеей воплощения…
Нереальная красота ночного Города, залитого светом полной Луны. Растянувшиеся в тишине прямые улицы, застывшие в серебряной паутине дома, в которых порою мелькал отблеск зажжённой свечи.
Дневная грязь, разруха и запустение милосердно скрывались волшебством ночи. А когда-то всё было ровно наоборот — ничто не могло сравниться по красоте с убранством дневного Города.
Был в этом некий высший мистический смысл…
Гребень впился в голову Гора с такой силой, что тот невольно остановился. Наверное, перед ним располагалась конечная цель его поисков — огромный мрачный дом за тонкой витиеватой оградой. Насколько знал Гор, особняк принадлежал графу Уно, когда-то давным-давно обвинённому в колдовстве. После казни хозяина здесь никто не жил, и лишь охрана с собаками следила за тем, чтобы дом, отошедший королевской казне, не оказался подчистую разграблен.
Гор осторожно подошел к чугунной решётке ограды. За тонкими прутьями хорошо просматривалась лужайка, где в свете Луны чёрными призраками лежали огромные псины. Встречаться с ними нос к носу совсем не хотелось…
Гвардеец было двинулся вдоль ограды, как вновь оживший гребень заставил остановиться. Проклятая колдовская штука гнала его прямо в пасти собак. Хотелось верить, что гребню виднее что и как…
Более не в силах сопротивляться, быстро перемахнул через декоративную ограду. И когда осторожно пошагал к дому, псы даже мордами не повели, спокойно пропуская мимо себя. Словно и не было здесь никого.
Огромный дом скрывал в себе многочисленные комнаты, длинные коридоры и просто уйму закрытых дверей. Пришлось изрядно поплутать в этом лабиринте, и даже проводник на голове почему-то таинственно притих. Обстановочка в жилье графа была соответствующая — роскошь и богатство, достойные самого короля…
Его Величество выжидающе смотрел на своего гвардейца. А Гор не знал, что сказать, что сделать. Мольберт, краски — всё буквально кричало, что правитель и есть тот самый Художник. Но… Как теперь быть? Это же король!
— Но зачем? Почему всё катится в…
— На всё есть высшая воля….
— Не понял, Ваше Величество…
— А чего понимать-то? Любое государство очень сложно устроено. Правитель издаёт законы. В русле которых действуют остальные слои общества. Но чем ниже ступенька на иерархической лестнице, тем более возможностей для люфта и разболтанности. И так сложилось изначально, что прямой контроль над серой массой в принципе невозможен. Здесь действуют иные принципы, формирующиеся в горниле сложных взаимодействий живой, изменчивой социальной среды и спущенных сверху законов. И что за монстр в итоге порождается… Очень трудно предугадать.
Гор молча внимал, пока абсолютно ничего не понимая.
— Сразу после восхождения на престол я вплотную занялся обустройством города. Было потрачено немало сил, и ушло немало лет, прежде чем всё заработало, как хорошо подогнанные шестерёнки в часах. Но после нескольких лет благополучия меня начала мучить скука… Более не требовалось моё личное участие — всё организовывалось как бы само собою. Появилась пугающая перспектива застоя. Застоя во всём. И я начал действовать…
— Но картины… Это же они… — не по протоколу перебил Гор.
— Они задумывались всего лишь, как смелый эксперимент. Попытка менять саму устоявшуюся реальность.
— Но зачем казнили всех художников?
— Устранил ненужный элемент влияния на чистоту эксперимента.
— Как-то… Того… Бесчеловечно? — запинаясь вставил гвардеец.
— Бывает… — Небрежно пожал плечами венценосец. — Моя власть безгранична, а последние годы правления наглядно показали, что мне подвластна сама природа реальности. Я практически сравнялся с богами. Единственно… Сознание масс… Оно слишком хаотично и подвержено едва уловимым влияниям… Не ведает авторитетов и не ценит усилий Богом ниспосланных правителей…
Пока король рассуждал о своём величии, Гор немного сместился в сторону и смог рассмотреть последнюю картину короля…
— Гвардеец, ты куда? — удивлённо прервал высокопарную речь Его Величество.
Гор даже не оглянулся, лишь громко хлопнул дверью. Картина, что удалось ему хорошо рассмотреть, ужасала. Но отнюдь не своим содержанием. Более неумелой мазни, гвардеец в жизни не видел. Даже простецкий набросок, вышедший из под кисти самого последнего художника, что был казнён по указу Его Величества, казался настоящим шедевром.
Настоящий Художник творил явно не в королевских покоях…
Коридоры дворца внешне были те же самые, но… Гор никак не мог найти выход. Проклятые пролёты и галереи то поворачивали ни туда, то странно петляли, то непривычно искривлялись. А за очередным поворотом задержанный Художник просто банально исчез. Вот он шёл с картиной подмышкой впереди, завернул за поворот, но когда вслед повернул Гор, там уже никого не было. И даже укромные места либо открытые двери, где можно спрятаться, отсутствовали. Гвардеец ошарашено замер…
Гор задумчиво стоял в тёмном коридоре дома графа Уно. Получался какой-то заколдованный круг. Казалось бы, цель достигнута — и Художник найден, и картина присутствует, но… А художник снова не тот. Да ещё проклятый гребень, заведший в этот дом, помалкивал, словно выжидая… Внезапно в конце коридора качнулись тени. Кто-то шёл по смежному коридору со свечой в руках. И пробудившийся колдовской наездник со всей дури впился в голову. Подчиняясь резкой боли, Гор невольно сделал шаг назад и оказался за тяжёлой портьерой. Для тайного наблюдения это оказалось прекрасным местом — через щель между складками весь коридор до
