непростая задача.
Разговор их на этот раз проходил куда более мирно. Элис уже несколько свыклась и примирилась с новым мохнатым сожителем, да и Барсик уже осмелел, каша перестала стыть у него во рту, в голосе появилась самоуверенность и чёткая позиция.
— Я понимаю, что раздражаю тебя, что свалился как снег на голову, — повторил он её же фразу, указав, что не забыл их первый разговор. — И, тем не менее, хочу заметить, что к вам в квартиру я не напрашивался. Хозяева, а точнее их детки, выбрали меня сами.
«Так вот почему ты перед ними лебезишь, теперь всё понятно», — мысленно отметила Элис).
— Не скрою, мне у вас нравится, есть, конечно, свои нюансы, но это уж мои дела. Что же касается наших с тобой взаимоотношений, — Барсик выдержал пазу, — хочешь ты этого или нет, но мы живём здесь вместе, и надо нам как-то уживаться. Квартира большая, — места, думаю, всем хватит. Совсем не обязательно нам ссориться, воевать… в конце концов, я сильнее и не рекомендую…
— Угрожаешь? Мне?? — Элис чуть не лишилась дара речи от такой наглости.
— Да нет же, просто обращаю твоё внимание.
Элис сглотнула комок, подкативший к горлу. Посмотрела на Барсикову мускулатуру более пристальней — а ведь он прав, ишь бугай какой, на казённых харчах вымахал, лапа как две мои, зубы как у акулы отрастил. Пожалуй, и правда, до драки лучше не доводить — костей не соберёшь.
Никакого конкретного перемирия животные так и не заключили, однако после разговора отношения их явно пошли на лад. Элис перестала шипеть, Барсик же вёл себя в её присутствии вполне непринуждённо, но не наглел, а напротив, галантно пропускал первой к мискам с кормом. Несмотря на уличное происхождение, Барсик иной раз казался настоящим джентльменом. Элис такие знаки внимания льстили и поднимали самооценку.
Однажды хозяева засуетились, по квартире окaзaлaсь раскидана одежда — какие-то пакеты, кульки были вытащены с антресолей. Хозяйка крутилась у зеркала, примеряя наряды, хозяин ходил из комнаты в комнату, и что-то отмечал галочками в списке. Дети были охвачены нездоровой лихорадкой сборов больше всех. Они таскались по квартире взад и вперёд то с надувным матрасом, то с коробками игрушек. То примеряли разные экзотические шляпки, то искали куда-то запропастившиеся шлёпки. Сыр-бор не мог оставить равнодушными и домашних питомцев. Барсик старался обнюхать каждую выуженную из глубины антресолей и верхних полок вещь, путался под ногами у детей и взрослых. Его не остановило даже то, что хозяйка, позируя перед большим зеркалом в человеческий рост, основательно наступила ему на хвост, не заметив.
— Мяууу! — громко возмутился Барсик
— Чего путаешься под ногами, а? — парировала хозяйка
Элис отнеслась к царившему в квартире всеобщему оживлению более спокойно — эка невидаль, в первый раз что ли, куда-то лыжи навострили. Тем не менее крутилась поблизости от сборов, отмечая каждую новую деталь, как бы невзначай обнюхивая каждую новую коробку.
— Ну что, — сказал хозяин, — пора котов развозить! — и тут же сграбастал ничего не подозревающего Барсика и затолкал его в сумку-переноску-котовозку. Далее в большой полиэтиленовый пакет были сложены лоток, пакет с кормом и Барсиковы миски.
Барсик жалобно мяргал из сумки:
— За что?! Я же ничего не сделал? За что вы меня? Куда? Я не хочу-у-у!
— Ишь разорaлся, тише ты, не ссы — солдат котёнка не обидит, — подмигнул хозяин хозяйке — и был таков.
— Не поняла юмора, — опешила Элис. — Куда его интересно? В приют, что ли, обратно? Только начала к нему привыкать — и нате. Неожиданный поворот, ну что ж, как говорится, баба с возу — кобыле легче. Хотя и внезапно как-то, могли бы предупредить, а то и проститься не успели по-человечески. Даже лапкой ему не помахала. Ну что ж, от судьбы не уйдёшь, — гуд бай, Америка.
Вскоре хозяин возвратился без Барсика, но с котовозкой в руках.
— На помойку отнёс? — ядовито осведомилась Элис и тут же, не успев понять как, сама оказалась запертой, вернее застёгнутой на молнию, в той же самой переноске.
— А ну выпусти меня! Кому сказала! Живодёр!
В памяти всплыла недавняя телевизионная программа, где немецкий пастор говорил:
Когда нацисты хватали коммунистов, я молчал: я не был коммунистом.
Когда они сажали социал-демократов, я молчал: я не был социал-демократом.
Когда они хватали членов профсоюза, я молчал: я не был членом профсоюза.
Когда они пришли за мной — заступиться за меня было уже некому.
«Но Барсик был котом, а я молчала — вот тебе, бабушка и Юрьев день! Могла бы и догадаться, чем это пахнет!» — сокрушалась Элис взаперти.
— Только бы не к ветеринарам, только бы не в ветлечебницу! — молилась она.
И её молитвы, видимо, были услышаны. Оказалось, что хозяин всего-навсего увёз её к своей бабушке. Бывать здесь Элис уже приходилось, и даже нравилось. Старушка жила одна, очень размеренно и спокойно. Про себя Элис называла это место санаторием с многоразовым питанием, ведь развести доверчивую бабушку на дополнительную порцию корма было делом пустяковым, как два пальца об асфальт. А главным плюсом санатория являлось полное отсутствие детей.
«Зря только боялась, трусомётка, — ложная тревога. Но надо заесть стресс, пойду-ка, мяукну, чтоб бабка меня попотчевала, главное — погромче надо, а то старушка стала немного туговата на ухо».
Десять дней в санатории пролетели стремительно, хотя были тихими и безмятежными. С удивлением Элис заметила, что ей даже немного не хватает детского шума и гама, какой-то хозяйской движухи, остроты событий и перемен. Здесь всё было неизменно и плавно, как в старческом сне. То и дело Элис вспоминала Барсика. Интересно, каково ему там, на улице? Наверное, мёрзнет, бедолага, голодает, по помойкам побирается, горемыка. Привык ведь уже к хорошему питанию и воспитанному обществу. Жалко мне его, пушистого дурачка. Могла бы разговаривать по-человечьи, — пожалуй, уговорила бы хозяев оставить его, не выгонять, а смилостивиться.
Однажды днём за Элис явился хозяин и увёз её домой в той же самой переноске.
— Соскучился, небось? Ну, погладь, погладь, так и быть, — улыбалась Элис.
По приезду домой выяснилось, что и Барсик вернулся. Ни на каких помойках он, оказывается, вовсе не побирался, а жил, как и Элис, вполне припеваючи, но у другой бабушки, хозяйкиной. Встреча на Эльбе прошла очень дружелюбно. Барсик трещал без умолку о проведённом отпуске, было невооружённым взглядом видно, что он необычайно рад вернуться в ставшие родными уже пенаты. Да и Элис отметила про себя, что рада видеть старого знакомца. В принципе, размышляла она, лёжа на подоконнике, и грея пузико
