Я сменила Аттикуса на Данте, как всегда необычайно энергичного. Он восторженно поприветствовал меня, так же восторженно поприветствовал Лоренса, не менее восторженно поприветствовал продавщицу и… щенков. Все пятеро малышей, включая моего приятеля, стояли на задних лапах, прижавшись животами к картонной стенке вольера, и, задирая носы как можно выше, пытались разглядеть большую собаку, хвостом выбивавшую бодрую дробь на металлических стеллажах магазина.
«Да!» — говорило поведение Данте.
«Я не против», — сообщил нам Аттикус.
— Ну ладно, — пожал плечами Лоренс. — Но это будет твой пес, и я не собираюсь везти его домой в своей машине.
Итак, мы договорились… или вроде того.
* * *
У меня не было коробки для Белогрудого, а поскольку дома у нас имелось много поводков, то покупать еще один я не стала. В результате обратный путь домой с нашим новым щенком превратился в весьма опасное мероприятие. Дороги в этой части округа Путнэм извилистые. Они проходят по холмам, то ныряя вниз, то взлетая наверх. К тому же они повсюду обрамлены огромными валунами, не оставляющими водителям права на ошибку. Я то и дело переключала скорости, подстраиваясь под требования дороги, и одновременно пыталась придерживать извивающегося щенка, который изо всех сил стремился выбраться из большого и страшного металлического ящика, издающего жуткие звуки. Все время крепко прижимая к себе малыша, я на мгновение выпустила его, чтобы переключить скорость, и тут же принялась шарить вокруг себя, пытаясь нащупать беглеца в темноте кабины. К счастью, мне удалось удержаться на дороге, потому что пришлось бы долго доказывать полиции, что виновником происшествия стало животное, а не алкоголь.
Мне все же удалось доставить малыша домой целым и невредимым.
«Не забывай, это твоя собака», — заявил Лоренс, прежде чем усесться за компьютер.
Я устроила спальное место в одной из кошачьих клеток, из старого кухонного шкафчика с оторванными дверцами соорудила манеж, а затем опустила щенка на пол и позволила ему под моим пристальным наблюдением обследовать новое жилище. Спустя какое-то время Лоренс оторвался от компьютера и пришел посмотреть, как кроха осваивает свой новый мир. Скрестив руки на груди, мой муж бесстрастно смотрел на ползающего по полу кухни, а затем и столовой щенка. Постепенно его лицо смягчилось, а потом и вовсе расплылось в добродушной улыбке.
Прошло совсем немного времени, прежде чем малыш нашел лежащего на боку Данте. Должно быть, эта поза напомнила ему о матери, поскольку он тут же принялся тыкаться носом в его брюхо. Данте поднял голову и подозрительно уставился на щенка. Умиленное выражение моего лица, вызванное восторгом от милого общения двух моих собак, сменилось настороженной гримасой, сначала говорившей: «Ой, что он делает?», а затем: «Черт побери! Он нашел нечто, что совершенно определенно не является соском, но он пытается это нечто сосать!» Издав возмущенный рык, Данте подцепил совсем растерявшегося озорника своей огромной мордой и отшвырнул его прочь. Малыш заскользил по полу и беспомощно замер. Тем не менее уже спустя секунду он неустрашимо шлепал обратно к Данте. Впрочем, теперь он вел себя гораздо более уважительно и осторожно. Белогрудый явно не собирался повторять свою ошибку. Он начал прыгать вокруг Данте и припадать на передние лапы, показывая ему, что всего лишь хочет поиграть. Наблюдая за его ужимками, мы с Лоренсом хохотали до колик в животе.
Вот почему нам необходим был щенок. Смех пропал из нашей жизни с приходом болезни Лоренса. Итак, маленький сюрприз Хэллоуина уже распространял вокруг себя свое магическое влияние.
* * *
Начиная с вечера пятницы, мы провели все выходные, пытаясь придумать имя для нового члена нашей семьи. Хэллоуин зародился на основе кельтского праздника Самайн, когда духи мертвых возвращались на землю, чтобы поделиться с живыми мудростью или поозорничать. С этого мы и начали. Но мы не могли наделить крошечного растерянного щенка кличкой Самайн или Хэллоу. О кличке Блэки не могло быть и речи, а имя Белогрудый было чересчур громоздким. Мы перебрали имена всех кельтских божеств, но обнаружили, что не в состоянии выговорить ни одно из них. «Ко мне, Ху Гадерн, иди сюда, малыш!» или «Молодец, Ллеу Ллоу Гиффес!» Вы себе можете такое представить?
Мы вспомнили многих мифологических персонажей, но ни одно из их имен не вязалось с нашим неуклюжим пушистым комочком. Имя Анубис, которое носило божество с головой шакала, почитаемое древними египтянами как проводник в царство мертвых, звучало неплохо, но шестинедельный кроха на полу ничуть не напоминал его носителя.
Может, мы отнеслись к этому вопросу чересчур серьезно? — спрашивала я себя. Этот пушистик с расширенными зрачками совершенно не походил ни на Аттикуса, ни на Данте. Зачем же мы пытаемся навесить на него такое же претенциозное, как у них, имя? Он явно не был интеллектуалом. Такой проказник нуждался в кличке попроще. Дух? Тень? Призрак? На его белом нагруднике, казалось, была нарисована чья-то жутковатая физиономия, но Лоренс указал на то, что поведение ковыляющего у нас под ногами неуклюжего несмышленыша совершенно не похоже на скользящие повадки привидений. Его сражения со стенами могли объясняться лишь одной из трех выдвинутых нами версий: он действительно считал себя духом, способным проходить сквозь стены, он не воспринимал саму концепцию твердых препятствий либо он их просто не видел. Все щенки проходят через период неуклюжести, когда их мозг и лапы плохо связаны друг с другом, а частые падения вызваны тем, что их задницы перемещаются быстрее, чем передние конечности. И все же этот парнишка казался нам гораздо более неуклюжим, чем большинство собачьих детенышей. Он не прыгал и не кувыркался подобно всем щенкам. Он блуждал по комнате, врезаясь во все, что оказывалось у него на пути: стулья, столы, людей, стены. Все собаки обладают индивидуальностью, думала я. И принимала тот факт, что этот щенок не овладел собственным телом и не поладил с окружающим пространством… пока.
Несмотря на свою неспособность освоить дом и его содержимое, малыш вполне искусно играл с Данте. Хотя огромный пес превосходил своего товарища по играм почти на восемьдесят фунтов и все тельце щенка могло уместиться у него в пасти, они покусывали друг друга и играли в салки, как закадычные приятели, которые давно не виделись и наконец воссоединились. Данте старался не придавить щенка, а тот, в свою очередь, изо всех сил пыжился, чтобы соответствовать новому лучшему другу.
К концу этих первых выходных Белогрудый обнаружил мою тахту и, высовывая из-под нее носик, громко тявкал, как будто поддразнивал: «Ты меня не найдешь», хотя, разумеется, его нос и белый подбородок были у всех на виду. Самым же восхитительным его открытием была радостная возможность гоняться по всему дому за котом Мерлином. Однако он продолжал с разбегу врезаться в стены, мебель, других собак и меня, и Лоренс предложил:
— Как насчет того, чтобы назвать его Болваном?
В понедельник, когда я сообщила о безымянном щенке своей ассистентке, она посмотрела на меня с таким видом, как будто я сказала, что провела выходные, пытаясь сообразить, как именно следует есть соленые огурцы.
