Мишель, отодвинув дворника, шустро прошмыгнул внутрь.
В лицо дохнуло теплом и запахом съестного.
— Вы кто? — удивленно спросили его из полумрака коридора.
— Брандмейстер, — ляпнул он первое, что взбрело в голову.
И сделал два быстрых шага в комнату. Навстречу ему, на ходу кутаясь в плед, вышел какой-то человек в белом исподнем.
— Полиция! — отчаянно крикнул Мишель. — Всем оставаться на своих местах! И запалите свет.
Полуодетая служанка, испуганно ойкнув, включила свет. В люстрах разом вспыхнули лампочки.
— По какому праву, черт вас возьми?! — грозно спросил мужчина в исподнем.
Выглядел он, несмотря на уверенный голос и гневное лицо, довольно комично, потому что на его щиколотках смешно болтались, метя пол, завязки кальсон.
— Я буду жаловаться! Я поставщик двора Его Императорского Величества!..
Ну да, теперь все чуть что — ссылаются на двор, связи в военном министерстве и родственников-генералов. Но на этот раз мужчина в кальсонах не солгал — он действительно был поставщиком двора.
— Соблаговолите одеться, — сказал Мишель, брезгливо оглядывая несвежие кальсоны хозяина дома. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.
Мужчина вспомнил, что он встречает гостя, пусть и незваного, в неглиже, и стушевался.
Но не надолго.
Он накинул поданный служанкой халат, запахнул полы, затянул пояс с кистями и почувствовал себя в броне привычной одежды куда уверенней.
— С кем имею честь? — задал он не самый уместный в подобной обстановке вопрос.
— Титулярный советник, старший следователь сыскного отделения Фирфанцев... — перечислил Мишель все свои регалии.
Хозяин дома напрягся, лихорадочно соображая, на чем он погорел, раз к нему в три часа ночи заявился следователь сыскного отделения.
Как видно, было на чем.
— Ну хорошо... Пройдемте в мой кабинет. Дарья Семеновна, голубушка, будьте так любезны, поставьте нам, пожалуйста, чайку.
Служанка опрометью бросилась на кухню.
Хозяин привычным жестом пригласил гостя пройти в дверь.
— Прошу вас...
Но гость был непростой, был ночной, и первым идти не хотел ни в какую, пропуская хозяина вперед.
— Только после вас, — твердо заявил он.
Хозяин пожал плечами и пошел к двери, ведущей в комнаты.
Мишель за ним.
Все складывалось как нельзя лучше — он благополучно добрался до нужного ему адреса по неспокойным московским улицам, «уломал» дворника помочь ему и, избежав взлома, проник в квартиру. Теперь оставался сущий пустяк...
Дверь, завешенная с боков двумя тяжелыми портьерами, со скрипом отворилась. А дальше... дальше произошло то, что никто не ожидал, хотя кое-кто должен был!
Зайдя в неосвещенный кабинет, поставщик двора Его Величества резко развернулся и вдруг, подавшись вперед, схватил Мишеля из темноты за кисти рук, рванув их книзу.
— Как вы смеете! — возмутился Мишель, пытаясь высвободиться. Но поставщик держал его очень цепко.
Хотя все равно вряд ли удержал бы. Кабы был один...
Мишель собирался уж провести прием почитаемой им японской борьбы джиу-джитсу, вошедшей в моду после русско-японской войны девятьсот четвертого года, уроки которой брал у пленного японского офицера, осевшего в Москве, и уже даже перенес центр тяжести на левую ногу... Но тут поставщик отчаянно и визгливо крикнул:
— Вяжи его, Махмудка! Я тебе за него «катеньку» дам. Не полицейский это — злодей!
«Катеньки» за такого хлыща было много, и дворник долго не раздумывал. Расставив крюками руки, он побежал на Мишеля, громко топая по половицам подкованными сапогами. Мишель, забыв про все преподанные ему японцем приемы, что было сил, пытаясь высвободиться, рванул на себя руки и вырвал даже, но выставить не успел — подоспевший Махмудка сграбастал его в охапку, лишая возможности сопротивляться, притянул к себе, дохнув в лицо чесноком, и стал, ломая, валить на пол. Татарин был на удивление крепок и жилист.
— Не балуй, барин! — грозно предупредил он, когда Мишель попытался его пнуть.
Но Мишель все же изловчился и ткнул его пяткой в колено. Татарин взвыл и ослабил хватку. Воспользовавшись мгновением, Мишель крутнулся, разворачиваясь к нему, чтобы захватить и, роняя, перебросить через себя, но тут что-то невозможно тяжелое и горячее обрушилось на его голову, вдребезги разбивая затылок.
Наверное, это был золотой портсигар поставщика двора Его Величества.
А может быть, «голубушка» Дарья Семеновна с чугунной сковородой...
Мишель мгновенно утратил сознание и точно упал бы, кабы его, крепко прижав к себе, не держал дворник Махмудка, честно зарабатывавший свои сто рублей.
Последнее, что успел сделать Мишель, это подумать: «Все!.. Конец!.. Прикончили убивцы!..»
Глава 4
В Москве было как всегда холодно, мокро и противно. Похожая на туман водяная взвесь липла к лицу, оседая на волосах мелким бисером. Там, откуда прилетел «Боинг», было куда как лучше — там светило по-весеннему не жаркое еще солнце, дул теплый бриз, пахло морем, а по набережным гуляли дамы в легких вечерних платьях.
Мужчина в странноватом в почти еще зимней Москве светлом костюме и белых штиблетах выглянул из люка самолета, зябко поведя плечами и недовольно морщась. Выходить из теплого и светлого салона в хмарь и морось не хотелось. Хотелось тут же улететь назад.
— Было очень приятно провести с вами время, — сказал он на прощанье стюардессе. — Жаль, что мы так быстро прилетели.
Но девушка в форме на его комплимент должным образом не отреагировала, наверное, потому, что помнила теплую тяжесть одноразового пакета.
— Счастливого пути, — довольно сухо ответила она.
Его никто не встречал, потому что он не сообщил, когда прилетает, так что добираться до места ему предстояло самостоятельно.
Мишель-Герхард-фон-Штольц прошел на стоянку такси, где никаких такси не было, а были одни только «частники».
— В центр едем, быстро, недорого! — зазывали они пассажиров на трех изучавшихся в СССР в школах иностранных языках.
Мишель лишь на мгновение остановился, чтобы оглядеться, как его обступили со всех сторон, наметанным глазом угадав в нем выгодного клиента. Водители призывно заглядывали в глаза и бренчали ключами. Он выбрал того, кто показался ему приличней и который потянул его за рукав к машине.
— Пардон... гуд... о'кей, — бормотал он на ходу. — Куда месье, сэру, герру, камраду надо?..
— Арбат, — сказал Герхард-фон-Штольц понятное на всех языках слово.
