Не было времени разгадывать ее странное поведение, так как старший брат поднял его и, поместив вновь за стол, сказал: 'Дай-ка взглянуть на тебя'. Покачав головой с насмешливым недоверием, Эдвард заметил: 'Выглядишь, словно сражался с кустом сизой ежевики', заставив Ричарда расхохотаться.
'Так и было', повинился младший и поднял глаза на мать, легонько обнявшую его за плечи.
Она задумчиво изучала старшего сына. Тот прямо ответил на ее взгляд слегка поддразнивающей улыбкой. Спустя какое-то время она изрекла: 'Тебе повезло, Эдвард. На самом деле повезло'.
'Матушка, ему всегда везет каким-то образом', коротко заметил Эдмунд.
'Неужели?', самодовольно согласился Эдвард и, отступив, приподнял локоть, чтобы, как-бы случайно задеть руку брата и помочь ему разлить напиток. Эдмунд, как мог быстро, наклонил бокал, так что брызги попали на рукав дублета Эдварда.
'Эдвард! Эдмунд! Не время дурачиться по вечерам, начиная с сегодняшнего!'
В упреке прозвучала столь непривычная для нее суровость, что оба брата воззрились на мать.
'Но, матушка, мы в этом лучшие', возразил Эдмунд, ощущая целесообразным обаятельно умиротворить разгневанную родительницу.
Эдвард, более проницательный, нахмурился. 'Почему вы сказали - не время дурачиться по вечерам, начиная с сегодняшнего, матушка? Это не из-за Дикона, он вернулся невредимым. Что так натянуло ваши нервы?'
Она ответила не сразу, смотря то на одного, то на другого. 'Ты хорошо читаешь людей, Эдвард', прозвучало в конце концов. 'Я не намеревалась рассказывать вам до завтра. Пока вы оба были в поисках Ричарда, до нас дошла новость от моего брата'.
Парни обменялись взглядами. Их дядя, граф Солсбери, ожидался в Ладлоу на этой неделе, ведущий вооруженные силы с севера, чтобы присоединиться к людям их отца и тем, что скоро придут из Кале, под началом их двоюродного брата, сына графа Солсбери, - графа Уорвика.
'Он попал в засаду, устроенную армией королевы, в местечке Блор Хит, к северу от Шрусбери. Ваши двоюродные братья Томас и Джон были взяты в плен, но мой брат и остальные смогли прорубить себе путь к спасению. Он заранее отправил посланца с новостью впереди себя, предупредить нас, рассчитывая сам достичь Ладлоу завтра ночью'.
Наступила тишина, в конце концов, нарушенная Эдвардом, сказавшим значительно: 'Если королева начала войну, то она не станет долго держать армию в Ковентри. Матушка, она двинется на Ладлоу и очень скоро'.
Герцогиня Йоркская кивнула. 'Да, Эдвард, ты совершенно прав', медленно ответила она. 'Она пойдет на Ладлоу. Боюсь, мы должны это учитывать'.
Глава вторая
Ладлоу.
Октябрь 1459.
Смерть ожидала в темноте. Ричард мог ощутить ее присутствие, точно зная, она здесь. Смерть не была чужой для него, хотя минуло только десять дней после его седьмого дня рождения. Смерть всегда была значительной частью его мира, предъявив свои требования на сестру-младенца в колыбели, забрав двоюродных братьев и товарищей по играм и, более чем часто, в ранние годы жизни, угрожая и ему. Сейчас все вернулось и, также как и он, ожидало наступления дня. Он поежился и подтянул покрывало из лисьего меха к подбородку, отступая все глубже в укрытие кровати. Рядом сонно пошевелился брат и пихнул его локтем под ребра.
'Прекрати елозить, Дикон', пробормотал он и перегнулся, чтобы представить претензии на подушку Ричарда.
Тот робко попытался вернуть свою похищенную собственность, но трехлетнее превосходство Джорджа еще раз показало себя, и старший мальчик скоро задремал, подмяв под себя для пущей безопасности обе подушки. Ричард улегся головой на руку, наблюдая с завистью за сном брата. В свои семь лет он никогда не просыпался в такой час. И никогда за свои семь лет он не был так напуган.
Он думал о пробуждающемся дне с ужасом. Утром должно состояться сражение. Погибнут люди, по причинам, ему не вполне понятным. Но он осознавал с леденящей ясностью, что на исходе этого дня и его отец, и Нед, и Эдмунд могут находиться среди мертвецов.
С подушки брата соскользнула наволочка, виднелся кончик высовывающегося перышка. Он подполз ближе и вытащил его, осторожно глядя на Джорджа. Но тот тихо похрапывал, и скоро между ними на кровати выросла пушистая горка. Он стал разделять их на два лагеря, которые мысленно обозначил как 'Йорки' и 'Ланкастеры'. Перьевые силы Йорков предводительствовались, конечно же, его отцом, герцогом Йорком, а Ланкастеров - королем, Гарри Ланкастером, и француженкой, что была его королевой.
Он продолжал методично вытаскивать перья из подушки Джорджа и выстраивать их в лежащие друг напротив друга лагеря, но это не помогало. Мальчику оказалось не под силу забыть о своем страхе. А что, если его отец погибнет? Или Нед? И Нед и Эдмунд были взрослыми мужчинами. Достаточно взрослыми, чтобы участвовать завтра в сражении. Достаточно взрослыми, чтобы погибнуть.
Он начал выстраивать войско Йорков, пока оно значительно не превзошло силы Ланкастеров. Он знал, что его отец не хотел сражаться с королем, и не думал, что последний действительно стремиться к бою с его отцом. Снова и снова слышалось, говорили, что король усыхает от проливающейся крови.
Но у королевы таких сомнений не было. Ричард знал, она ненавидит его отца со всей той страстью, что так недоставало королю. Она желала ему смерти; Ричард слышал это от двоюродного брата Уорвика в тот самый день. Он не был в точности уверен, почему королева должна ненавидеть его отца, но слышал, как люди судачили, что у него больше прав на английскую корону, чем у короля, и подозревал, что это может совпадать с неумолимой враждебностью Её Величества. С толку Ричарда сбивало, однако, то, что его отец многократно присягал королю как своему монарху и землевладельцу. Он не понимал, почему его отец не мог уверить королеву в своей преданности королю Гарри. Пойми она это, может быть, и не ненавидела бы отца настолько. Может быть, не возникло бы необходимости в сражении.
Внезапно он закоченел, потом резко дернулся в верхний правый угол кровати, разбудив и разозлив Джорджа. Тот вынырнул из-под одеял, ругаясь как Эдвард, перелетая от раздражения к возмущению, по мере того как перья попадали к нему в рот.
