Уже вполне оформившаяся тяжелая грудь, умопомрачительный переход от талии к бедру не потому, что широкие бедра, а потому что узкая талия.
Ноги прятались под длинным подолом, но не мог же Господь, создавая такое совершенство, наделить ее кривыми ногами? Так тогда думал Ямпольский. Он даже представить не мог, насколько постарался Творец.
Арсен слишком хорошо их потом рассмотрел, настолько, что стоило лишь вспомнить, как они упирались в его плечи, как обхватывали бедра, внизу привычно потяжелело. Телесная память — великая сила. А тело Ямпольского наверняка обладало уникальной памятью.
Это не камни грели, грело тепло узких ладоней, которые ощупывали руку в самый первый его визит к Дворжецким. А еще жар юного тела, о который он чуть не обжегся, когда Агата потеряла сознание.
Он был в восторге от работы, ювелир получил щедрый бонус к оплате, а Агату Арсен привлек к себе и поцеловал в лоб. Конечно же, с разрешения отца. Девушка побледнела и упала как подкошенная, он едва успел подхватить ее на руки.
— Девочка переволновалась, Арсен, бывает, она у меня очень эмоциональная, — суетился Януш, смачивая холодной водой виски дочки. — Она так хотела, чтобы тебе понравилось!
Ямпольский уложил девушку на диван, но продолжал поддерживать под голову. Когда Агата открыла глаза, он увидел, что ее глаза не светло-карие, как показалось вначале, а зеленые, с вкраплениями. Хлопнули длинные, похожие на два веера, ресницы, и губы беззвучно произнесли: «Спасибо!»
Поцелуй. Она поблагодарила его за поцелуй. Арсен хотел ответить, но к его губам прижался тонкий пальчик, и он только растерянно кивнул. И долго еще отходил от потрясения — никто никогда не благодарил его за поцелуй.
Ямпольский достал телефон и вывел снимок на экран. Девять миллиметров — это почти сантиметр, он раздвинул большой и указательный палец примерно на сантиметр и покачал головой.
«Да, парень, совсем ты мелковат».
Плод, как любят говорить врачи. Увеличил изображение и вздрогнул, увидев чуть различимые выпуклости по бокам. Неужели это руки? Да какой же это тогда плод? Самый настоящий ребенок, пусть даже сейчас он больше похож на пластилиновые фигурки, которые лепит Машка.
Вот только почему сердце так отчаянно ускоряется, когда он смотрит на снимок? И дышать тяжело. Арсен рывком расстегнул рубашку, потянул за ворот. Стало чуть легче. Шерхан с его груди тоже уставился на снимок.
Хирург, зашивавший сквозную дыру от пули Рината, признавался, что старался накладывать швы, вписывая их в рисунок татуировки.
— Уж очень натурально смотрится ваш тигр, Арсен Павлович, не хотелось его портить!
Так что теперь тигр был под стать своему хозяину, со шрамом, отчего казался еще суровее. Арсен поднес к груди телефон и спросил задумчиво:
— Что скажешь, Шерхан, он наш?
— Арсен, можно? — открылась дверь, и в кабинет вошла Ирма. Минуты две Ямпольский соображал, что она здесь делает, он никак не мог привыкнуть, что Ирма уже месяц живет в его доме и спит в его постели.
Арсен принял это решение как раз в тот день, когда проснулся после отъезда эскортницы Бориса. Сны, которые снились ему, были настолько чувственными и реалистичными, что ему безумно захотелось, чтобы это было наяву. Только не с проституткой, а с нормальной женщиной, хотя бы такой как Ирма.
Она красива, элегантна, образованна. В свои тридцать семь имеет успешный бизнес — сеть галерей. Полгода назад их познакомила Эва, как и подозревал Арсен, с прицелом на отношения. Ирма Арсену понравилась, отношения быстро перешли на другой уровень — или в горизонтальную плоскость, если быть точнее. И уже месяц Ирма жила у него.
У Ямпольского был слишком большой дом, чтобы она могла ему помешать, поэтому особой разницы он не заметил. Зато появились свои плюсы — совместные прогулки, уютные вечера и регулярный секс. И главное, никаких обязательств.
— Арсен, у тебя ничего не случилось? Ты показался мне взволнованным, — Ирма подошла и запустила ладони под рубашку. Руки были прохладными, и Арсен резко поднялся, выключая телефон и пряча его в карман.
— Все в порядке, Ирма. Я сегодня не успел пообедать, буду признателен, если составишь мне компанию.
И уклонился от ставшего уже привычным поцелуя.
Глава 2
— Агата, ты должна поесть, — Тагир нависает надо мной, его лицо перекошено от злости. — Не думаешь о себе, подумай о ребенке.
Мне не хочется ни видеть Мансурова, ни слышать, и я накрываю голову подушкой. Ребенок все, что нужно, от меня возьмет, так сказала врачиха, которую приводил Тагир. До ужаса неприятная тетка. Пострадаю я, но мне все равно, если бы я истаяла к родам, это было бы лучшим исходом для всех нас.
— Агата, — от хватает меня за руки и рывком тянет на себя. Стакан выпитого сока выплескивается из меня прямо на Мансурова, и он толкает меня обратно на кровать.
Влетают перепуганные охранники, Тагир орет и матерится, я бросаюсь в ванную и закрываю перед их носом дверь. Меня выворачивает над унитазом так, что зубы начинают стучать и слезы брызгают.
Долго сижу на коврике, затем долго полощу рот, а потом еще дольше стою, вглядываясь в зеркало. Слезы стекают по щекам и по шее вниз, к груди. Как я могла поверить Тагиру? Почему за его ухаживаниями и признаниями в любви не разглядела холодный расчет?
Мы почти не целовались, он ни разу не попытался затащить меня в постель, а я считала, что это он так бережно ко мне относится. Теперь понимаю, что мне самой было удобно так думать. Уж слишком измотали меня чувства, от которых я искала убежище в браке.
Тринадцать лет назад я встретила мужчину, который сбил все мои настройки. Я не могла представить себя ни с кем другим, после него все мужчины казались пресными и скучными.
«Мы зададим тебе слишком высокую планку, Агата, я не хочу ломать тебе жизнь».
Он и не ломал, я сама ее себе сломала, когда поверила в любовь Тагира. Но я никогда не пожалею, что моим первым мужчиной стал Арсен Ямпольский. Он не обманул, планка была поднята так высоко, что порой мне всерьез казалось, будто я его придумала.
Наша ночь в апартаментах «Манхэттена» доказала, что не придумала, что Арсен есть. Живой, такой же безудержный и такой же неистовый, как семь лет назад.
— Снова ты… Откуда ты взялась? — горячий шепот твердых, требовательных губ и сейчас вызывал внутри болезненные спазмы.
Он считал, я ему привиделась или приснилась, но вжимался в меня совсем не как в призрака. И его ребенок во мне тоже вполне реальный. А вот шанс на то, что Арсен правильно меня поймет и станет нас искать, как раз очень призрачный. Как и призрачна надежда, что, узнав правду, он меня не убьет.
Дождется, пока я рожу ему сына, а потом убьет.
Одиннадцать лет назад
— Ты же знаешь, Агатка, что с ней будет, если она узнает, — качает головой отчим, а я отворачиваюсь, чтобы не слышать перегар и не видеть пьяных слез. Пускай даже это перегар от элитного виски, которым отчим заливался в ночном клубе.
