— это сам акт освобождения от бытия, то, как происходит это освобождение.
«Джастин воет на ту планету — забери меня, — рассказывает фон Триер. — Приди и возьми меня, потому что я должна чему-то принадлежать. Потому это не столкновение двух планет. Меланхолия должна поглотить Землю. Желание Джастин — быть поглощенной. Потому что это счастливый конец».
Известный оккультный автор, основатель «эзотерического гитлеризма» Мигель Серрано, продолжающий древнюю гностическую линию во второй половине XX и в начале XXI века, говорит о необходимости уничтожить «проявленную жизнь» ради вечности. По Серрано, большой взрыв, то есть акт творения, был произведен Демиургом путем вторжения в «изначальное Яйцо» и его раскалывания. Это яйцо также описывается как «само Ничто», «нечто несуществующе-существующее» и «Несуществующий Цветок, несуществующий, но в то же время более реальный, чем что-либо существующее здесь, по сю сторону». Только уничтожив Творение и Творца, можно уничтожить зло.
По Серрано, рано или поздно наступает конец сотворенного мира, который он называет «концентрационной вселенной». Этот момент конца Серрано называет «сумерки Богов» и описывает следующим образом: «И даже свет всасывается Черными Дырами, Черным Солнцем или „Звездной Трубой“, Свастикой, где всё обрушивается само на себя, всё видимое и известное рациональному уму. Это — „Имплозия“ (от лат. implodere — „ворваться внутрь“), это — шаг к антиматерии, которая развивается в другом направлении и в которой господствует иное время».
Планета Меланхолия, которая, как говорится об этом в фильме, «пряталась за Солнцем», огромная, холодная и безжизненная, как раз и является не телом, движение которого подчиняется рациональным законам, но субстанцией, которая «всасывает» или «поглощает» Землю, «врывается внутрь» нее. Неподчиненность Меланхолии рациональной логике движения небесных тел фон Триер изображает через крах расчетов траектории планеты, которые делает Джон, супруг Клэр. Расчеты основаны на гравитации, и их провал означает, что движение Меланхолии не подчинено законам гравитации, а значит, она в известном смысле не является материальным телом.
«Как вы лично относитесь к мысли, что мир может погибнуть?» — спрашивает у фон Триера журналист. «Если это случится мгновенно, мне это нравится. Если мир погибнет, и разом исчезнут все страдания, я с удовольствием сам нажму на кнопку», — отвечает режиссер.
Важно, что понятие «сумерки Богов» (Gotterdämmerung), которым Серрано описывает поглощение сотворенного мира, в немецкой историографии служит для обозначения периода агонии Третьего рейха, когда нацистское руководство находилось в бункере рейхсканцелярии в Берлине. То есть именно того момента, который имел в виду фон Триер, говоря: «Я понимаю Гитлера. Я вижу, как он сидел в этом бункере в конце…».
В книге «Адольф Гитлер. Последний из Аватара» Серрано пишет: «Это страшно… Почти все генералы предали своего Фюрера. Даже Гиммлер стал мятежным в конце. Как такое было возможно? Вращающийся круг достиг такой головокружительной скорости, так что незадолго до смерти этой материальной Земли, нескольких верных посетил ужас, инстинктивный страх потерять „физическую форму“».
Что же там, за границей потери физической формы? В пределе — соединение с изначальным Ничто, которое трактуется также как возвращение в мифическое изначальное обиталище арийской расы. «Только мгновения разделяют силы тяжести земных тел и порог Гипербореи», — пишет Серрано, имея в виду мифический континент на Северном полюсе, с которого якобы произошли арийцы. Сумерки Богов, момент перехода из жизни в ничто, момент потери физической формы для соединения с Первоначалом максимально актуализирует экстатическую энергию гносиса.
В одной из своих грез Джастин предстает как «Офелия» с картины Джона Милле. Офелия — это возлюбленная Гамлета, которая, узнав, что он убил ее отца, сошла с ума и утопилась в реке. Милле изображает на картине «кристаллизованный момент между жизнью и смертью». Погружаясь в воду, Офелия «не испытывает ни паники, ни отчаяния». Во время свадьбы Джастин, находясь в кабинете зятя, сбрасывает с полок репродукции абстрактной живописи, выставляя на их место другие картины, в том числе и «Офелию».
В интервью фон Триер также обращает особое внимание на момент «потери физической формы». «Наступит момент в конце всего этого, наступит…», — говорит он, объясняя, в чем именно понимает Гитлера. Именно эту фразу упустили все без исключения журналисты, комментировавшие скандал. Хотя именно она представляется самой главной.
Страшная дорога свободной личности
Ларс фон Триер и тайна женоубийства
Илья Росляков / ИА Красная Весна / 3 июля 2021
В интерпретации фон Триера материнство природы, переходящее на женщин, предстает достаточно специфично. Природа — это мать, но это такая мать, которая пожирает своих детей
Фильм «Антихрист», который Ларс фон Триер снял за два года до «Меланхолии», дополняет послание, которое содержится в «Меланхолии», а также ту картину современной Европы, штрихи к которой даны в «Меланхолии».
Фильм рассказывает о семейной паре, которую постигла трагедия: занимаясь любовью в своей квартире, муж и жена не заметили, как их маленький сын вылез из кроватки, залез на подоконник и выпал из окна. Показано, что мать особенно тяжело переживает смерть сына, впадает в состояние, сопровождающееся ступором, слабостью, которое доктора называют «нетипичной скорбью». Будучи психоаналитиком, муж забирает свою жену из клиники, где эти доктора лечат ее успокоительными таблетками, и объявляет, что будет сам помогать ей справиться с тяжелым состоянием. А затем начинает это делать на практике. Необходимо оговорить, что речь идет здесь не о классическом фрейдистском психоанализе, а его модификации, используемой героем. Однако факт в том, что именно так сам герой называет в фильме свою психологическую работу с женой.
После прекращения действия таблеток и выхода из ступора женщина оказывается охвачена жесточайшими приступами тревоги. Муж начинает поиск первоисточника ее страхов, и быстро обнаруживает, что особенно сильный страх связан с местом, которое называется «Эдем», где в окружении первозданной природы находится летний домик супругов. Здесь женщина провела последнее лето с погибшим сыном, создавая свою диссертацию.
Супруги едут туда, чтобы на месте разобраться со страхами героини. Оказывается, что особенно мучительно для нее соприкосновение с первозданной природой, окружающей домик в «Эдеме». Например, она совершенно не в силах наступать на траву, растущую возле домика. Этот страх преодолевается по принципу «клин клином» — герой заставляет жену с его помощью постепенно приблизиться к пугающей ее зелени.
Однако по мере продвижения этой работы психоаналитическая методология обнаруживает свою несостоятельность. Выясняется, что, находясь в «Эдеме» вдвоем с сыном, героиня вела себя странно, и супруг не может дать этим странностям должные объяснения. Так, она обувала сыну ботинки не на те ноги, несмотря на то, что ребенок плакал. Он ходил так в течение долгого времени, так что в итоге
