в 70-е годы – он сам и созданная им христианско-демократическая партия даже боролись вместе с другими оппозиционными силами против правых военных режимов. Это принесло ему определенную популярность и репутацию демократа. Однако все это он принес в жертву личным амбициям и стремлению к власти, когда принял предложение олигархии возглавить в 1980 году правительство, в котором принимали участие и его бывшие противники – из кругов реакционной военщины. В 1980–1982 годах, находясь у власти, Дуарте своим авторитетом фактически прикрывал развязанный реакционной военщиной геноцид. Теперь же, «пропущенный через выборы» в президентское кресло, он старается соблюдать респектабельность, следуя советам своих американских опекунов.
Но Дуарте и представители правых демохристиан, руководящие сейчас Сальвадором, те из них, кто и хотели бы избегать репрессий, делающих обстановку еще более напряженной и взрывоопасной, кто являются сторонниками проведения некоторых реформ, дабы как-то умиротворить страну, оказываются не в состоянии провести их. «Нью-Йорк таймс» в марте 1987 года писала в связи с этим: «По общему мнению, президент Дуарте оказался слабым национальным лидером… По мнению большинства информированных наблюдателей, он не обладает политической силой, чтобы начать осуществление эффективных программ до окончания срока своих полномочий в 1989 году».
Каждый раз такие попытки встречаются в штыки ультраправой реакцией, за которой стоят 14 олигархических семейств, толкающих военных на развязывание истребительной войны против собственного народа.
Твердолобым ультра в рядах сальвадорской реакции – земельной олигархии, крайне правым партиям и кастовой военщине – и американский прагматизм, и умеренность и реформизм Дуарте представляются «крамольными». На этой почве возникло даже некоторое отчуждение между Вашингтоном и сальвадорскими ультраправыми, теми, кто пытается вернуть страну к прошлому, к открытой террористической военной диктатуре. (Это, конечно, не относится к самым правофлангов.
Сейчас в Сальвадоре, с одной стороны, нарастает мощная оппозиция режиму народных масс, в дополнение к повстанческим организациям создался Национальный союз трудящихся, в борьбу включились профсоюзное, студенческое движения, гуманитарные организации. С другой же стороны, усиливается давление на правительство ультраправых, сумевших привлечь в свой лагерь значительную часть мелкой буржуазии, пострадавшей от экономического кризиса и недовольной тем, что Дуарте не выполнил обещание восстановить экономику. Они обрушиваются на Дуарте за то, что он не смог «навести порядок» и подавить повстанцев. Ему вменяют в вину и углубляющийся вследствие продолжения военных действий экономический кризис. В результате демохристианский президент оказался между «двух огней», в изоляции. И круг этой изоляции неуклонно сужается и справа и слева.
На активизацию действий ультра и карателей в мундирах повстанцы отвечают все более мощными ударами. Под влиянием никарагуанской революции еще при Картере в апреле 1980 года на политической арене Сальвадора появился Революционно-демократический фронт (РДФ). В него вошло более 20 организаций различных идеологических и политических направлений: крестьянские ассоциации, студенческие общества, профсоюзы, социал-демократы… К Фронту примкнула и большая часть членов христианско-демократической партии, не согласных с капитулянтской и соглашательской политикой своих правых лидеров, а также демократически настроенные военные. Этот Фронт стал крупнейшей политической силой в стране. Его влияние начало распространяться и на средние слои населения.
Параллельно с консолидацией антидиктаторских сил на политической арене сплачивали свои ряды партизаны, их военно-политические организации. В октябре 1980 года было объявлено об их объединении во Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти (ФНОФМ), который стал, по сути дела, повстанческой армией. При нем были созданы объединенный штаб и вспомогательные объединенные отделы.
В августе 1981 года ФНОФМ – РДФ опубликовали проект совместной программы, носящий антиолигархический и антиимпериалистический характер. Обе организации находятся в постоянном контакте, согласовывают свою политико-дипломатическую работу за рубежом.
Война в Сальвадоре – это война без линии фронта. Зоны боевых действий не имеют четких границ. Они то увеличиваются, то сокращаются – в зависимости от акций регулярной армии или от перегруппировки партизан. Уже к середине 1982 года определились три зоны в стране: территория, контролируемая ФНОФМ, промежуточная «ничейная зона» и зона, находящаяся под контролем правительственных войск. Корреспондент французской газеты «Монд», побывавший в зоне, контролируемой ФНОФМ, писал: «Как только пересекаешь линию раздела – впрочем, нечеткую и меняющуюся, – попадаешь в другой мир, в котором свои законы, своя армия, своя церковь, своя экономика, своя система здравоохранения и даже свое радио. Это нечто большее, чем вторая власть, речь идет о втором обществе». ФНОФМ уже длительное время прочно удерживает контроль над 1/4 территории страны. Зона, контролируемая правительственными войсками, неуклонно уменьшается. Все попытки вооруженных до зубов карателей добиться перелома в ходе войны оказываются безуспешными.
Географические условия, отсутствие больших горных массивов, развитая дорожная сеть, позволяющая быстро перебрасывать карателей из одного района в другой, высокая плотность населения, заставляющая партизан проводить операции осторожно, чтобы не нанести ущерб местным жителям, – все это затрудняет действия патриотов. Тем не менее при широкой поддержке масс повстанческая армия нападает на полицейские участки, атакует части регулярной армии и подразделения сил безопасности и полиции, взрывает мосты, развертывает иногда крупномасштабные наступления.
Солдаты регулярной армии не рискуют появляться в местах, где наверняка встретят сопротивление. Проявляя «смелость» лишь в «боях» с мирным населением, они довольно часто обманывают свое начальство, не выполняют задачи, а то и симулируют бой, стреляют в воздух и возвращаются в казармы.
Нередко дезертирство. Даже офицеры, командующие подразделениями, случается, убегают, бросая солдат, когда убеждаются в неизбежности разгрома партизанами. Все чаще солдаты правительственной армии сдаются в плен, особенно из числа новобранцев, которые не успели еще обагрить свои руки кровью соотечественников – мирных жителей. Этому способствует гуманное обращение партизан с пленными. Высокий моральный облик патриотов противостоит низости и жестокости карателей. Не случайно 10–12 человек из каждых 100 пленных решали остаться в рядах партизан.
Ведя боевые действия, сальвадорские повстанцы в то же время всеми силами стремятся покончить с войной. На это направлены проникнутые конструктивным подходом и реализмом предложения ФНОФМ – РДФ создать правительство при широком участии народа, которое провело бы в стране подлинно свободные всеобщие выборы.
В 1987 году Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти и Революционно-демократический фронт Сальвадора выступили с новыми предложениями, цель которых – защитить гражданское население от репрессивных акций. План, выдвинутый патриотами, содержал требование о прекращении бомбардировок населенных пунктов, использования дальнобойной артиллерии и всех видов мин. В заявлении подчеркивалась необходимость вывода американских военных советников из Сальвадора и невмешательства США во внутренние дела страны. ФНОФМ и РДФ потребовали от властей Сальвадора освободить политзаключенных, искоренить практику пыток, похищений и преследование оппозиционных деятелей.
Своей гибкостью и объективностью патриоты открывают путь к политическому урегулированию. Но Вашингтон вознамерился во что бы то ни стало заставить повстанческое движение «сложить оружие» и принять участие в «демократическом процессе», что на деле выльется в физическое
