сам себя назвал тупым мудаком. Мне в тот момент во всём ему признаться захотелось. Рассказать о своей боли и обиде, которые даже спустя пять лет стынут в глубине души.
Но я промолчала. Потому что у меня есть только эта ночь.
Ночь, когда я смогу наконец-то осуществить свою мечту и быть рядом с Алексом. Пусть ему необходимо лишь моё тело, ладно, я как-нибудь с этим справлюсь.
А вдруг он в меня влюбится?
Но чтобы это случилось, надо вести себя иначе.
Когда Алекс подхватывает меня и усаживает к себе на колени, я задыхаюсь. От страха, от возмущения, от ожидания того, что случится дальше. У меня почти нет опыта. Не сложилось как-то. Я учусь, подрабатываю в интернете, но с парнями не гуляю. Не нравится никто.
Кроме Алекса.
Он прижимает меня к своей горячей груди и целует в шею. Ведёт языком по коже, пробует на вкус. Сопротивление лопается, как мыльный пузырь. Я дрожу и к нему тянусь. Поверить не могу, что это делает Алекс. Что он трогает меня.
Он тяжело дышит, я чувствую, что его заводит происходящее. Всхлипываю, впиваясь ноготками в крепкие мужские плечи. Голову откидывая, позволяя целовать горло, впадинку между ключицами, сами ключицы.
Алекс дёргает тонкую бретельку платья, обнажая плечо. Ведёт по нему пальцами, вверх и вниз, медленно, дразняще. И в лицо мне заглядывает. Пытливо так, жадно.
— У тебя необычные глаза, — произносит он вибрирующим от возбуждения голосом.
— Спасибо, — шепчу. А в груди всё холодеет.
Алекс что-то подозревает. Синий цвет достаточно редкий, надо было карие линзы купить.
— Мы раньше нигде не встречались? — вдруг спрашивает он, чуть отстраняясь.
— Н-нет, я бы тебя запомнила, — облизываю пересохшие от волнения губы.
Алекс смотрит на них, и его лицо меняется. Челюсть напряжена, в глазах — чистейшая похоть. Его ладони на моих бёдрах приходят в движение, задирают платье, бесцеремонно скользят вверх. Я его останавливаю.
— Если ты хочешь пойти до конца, то должна делать всё, что я скажу. Ясно? — давит он интонациями. — Скромницы меня не интересует. Так что либо ты перестаёшь играть в недотрогу, либо мой водитель отвезёт тебя домой.
Он всё такой же грубый, холодный и невыносимый. Любому другому парню я бы давно отказала, но не Алексу. Моя любовь к нему сильнее доводов рассудка.
— Я тебя поняла, — киваю. А что мне ещё остаётся?
Он хмурится, отчего между бровей появляется небольшая складка. Поддаюсь своим желаниям и дотрагиваюсь кончиками пальцев до его лба. Хочу разгладить эту тонкую морщинку, уничтожить её навсегда.
Я помню Алекса задумчивым и серьёзным. Немного даже отстранённым. Но однажды я увидела, как он общается с друзьями. С ними он смеялся, шутил, был беззаботным и счастливым. Почему же дома он превращался в ледяную статую, которую никто не может растопить? Неужели так сильно ненавидел нас с мамой? Но за что?
Его отец был давно разведён, а моя мама — вдова, так что ни одна семья не пострадала. Никаких любовниц, предательств и измен. Одна случайная встреча изменила судьбы нескольких людей. Мама обрела своё счастье, а я познала все прелести первых чувств.
Алекс перехватывает мою руку. Недовольно дёргает головой. Ему не по вкусу моя инициатива.
— Что ты делаешь? — спрашивает он.
— Ты слишком напряжён. Я хочу помочь, — вырываю руку из его захвата и снова морщинку между бровей разглаживаю. При этом улыбаюсь. Мне нравится его трогать.
— Я намерен сбросить напряжение другим способом, — грубо заявляет он, при этом вдавливает меня в своё тело так, чтобы я точно поняла, о чём он говорит.
Ойкаю, когда бедром ощущаю его готовность. Происходящее настолько дико и откровенно, что меня в жар бросает. Нет, я не скромница или недотрога, но всё равно это перебор.
Стыдно признаться, но я всего лишь два раза с мальчиками целовалась. Больше ничего развратного в моей жизни не происходило. Говорю же — другие интересы были.
А сейчас я намереваюсь прыгнуть в койку к сводному брату.
Божечки, что я творю?
— У тебя красивый лоб, — говорю. — И своими действиями ты никак не запретишь мне тебя касаться.
— Ты что-то с чем-то, — качает он головой. Но больше мою руку не отталкивает. Наблюдает. Щурится немного, и при тусклом освещении его глаза кажутся практически чёрными.
— Комплименты ты делать не умеешь, Александр, — шутливо бормочу я.
Он по-прежнему сжимает мои бёдра, но хотя бы платье больше не задирает. Машина плавно входит в поворот, и мои пальцы соскальзывают с его лба. Теперь я чувствую колкость щетины. Ему идёт лёгкая небритость.
Втянув воздух в горящие лёгкие, я провожу ребром ладони по его щеке. Ощупываю подбородок. И осторожно дотрагиваюсь подушечками до сомкнутых губ. Пять лет назад я мечтала узнать их вкус. Грезила о том, что мой первый поцелуй произойдёт именно с Алексом. Но время шло, а мои наивные желания так и не сбылись. Другой парень украл у меня поцелуй.
— Мне нравятся твои губы. Знаешь, они не слишком тонкие, я этого терпеть не могу, и при этом не пухлые, как у слащавых фотомоделей.
— Какие же они тогда?
У него чуть охрипший голос. Надеюсь, это я на него так действую. Заставляю волноваться, пробуждаю интерес, а не одни только примитивные желания, которые концентрируются ниже пояса.
— В детстве я была любопытным ребёнком. Совала нос не в своё дело. И прочитала парочку любовных романов. Так вот, там говорилось о чувственном изгибе мужских губ. У тебя он именно такой. Изгиб этот.
Я громко втягиваю воздух и убираю руку. На долю секунды. Не могу подавить свои желания, поэтому зарываю ладонь в волосы Алекса. И наклоняюсь, чтобы провести губами по его шее. Вдохнуть концентрированный древесный аромат его парфюма. Раствориться в нашей близости.
Он тяжело дышит. И напряжён весь, словно не привык, что его могут трогать, целовать, изучать. Алекс только берёт,
