ты вообще сюда попал и для чего?
Это и был самый главный вопрос.
У Ивашки задрожали губы. Он прислонился к изрисованной стене, не замечая, что пачкает белую рубашку свежей краской.
– Для чего… я не знаю, – беспомощно пробормотал он. – Я и сам всё время об этом думаю.
– А как давно ты здесь? – прервал его Мизгирь новым вопросом, сам присев на сундук и сосредоточенно хмуря брови.
– Десять лет, – просто ответил Ивашка. – Вот, я делаю зарубки, – он указал острым подбородком на деревянную раму окна, и только тут Мизгирь заметил, что вырезанные на ней чёрточки – вовсе не узор, как ему показалось сначала.
– Десять лет? – ахнул он, ошеломлённый.
– Почти десять, – уточнил Ивашка. – Девять лет, десять месяцев и восемнадцать дней.
Он выпалил всё одним духом, будто хвастаясь. Потому что видел, какое впечатление это произвело на охотника, и даже чуть возгордился.
– Понятно, – протянул тот. – А сколько тебе сейчас лет? Можешь сказать и не с такой точностью, – он чуть усмехнулся краем твёрдых губ, хотя ему было совсем невесело.
– Семнадцать, – с готовностью ответил Ивашка.
– Понятно, – помолчав, повторил Мизгирь. – Ладно. Но как же вся эта чертовщина случилась с тобой?
Ивашка сглотнул.
– Всё началось ещё раньше, – будто через силу вымолвил он, побледнев так, что его лицо стало чуть ли не белее рубахи. – Сначала гуси принесли меня к бабушке.
– Какие гуси? – осторожно спросил Мизгирь. Он видел, что с пареньком творится неладное, и решил быть помягче. – Садись сюда, – он приглашающе похлопал ладонью по крышке сундука рядом с собой. – А то ещё упадешь. Вон ты какой бледный.
Ивашка послушно сделал пару нетвёрдых шагов и сел, вновь машинально закручивая в узел рассыпавшиеся волосы.
– Бабушка – Баба Яга. Она жила в избушке в самой чаще… и у неё были волшебные гуси. А я играл возле своего дома, когда они прилетели. Играл со своей сестрой. Её звали Машутка, – припомнил он. – Но гуси искали меня.
– Сколько тебе тогда было лет? – снова перебил его Мизгирь.
– Бабушка потом говорила, что три года, – неуверенно пробормотал Ивашка. – Она научила меня считать, читать и писать. Она была… добрая… хотя послала за мной гусей. Было так страшно лететь. Я боюсь высоты, – честно признался он и знобко передёрнул плечами. – Я даже в окно это никогда не высовывался так сильно, как сегодня.
– Потому ты и не сбежал отсюда? – догадался Мизгирь. – Ведь ты же давно мог и сам связать такую верёвку и спуститься по стене.
Ивашка протестующе мотнул растрёпанной головой:
– Нет! Не мог!
– Я понял, – Мизгирь успокаивающе потрепал его по мягким, как шёлк, волосам.
– Нет! – надрывно повторил Ивашка, на миг прикрыв глаза. – Ты не понял. Я не хочу наружу, – он кивнул в сторону окна. – Я хочу вернуться туда, откуда пришёл.
– Ладно, ладно, – Мизгирь убрал руку. – Тогда просто расскажи, откуда же ты пришёл и почему не смог вернуться.
Паренёк опять прерывисто вздохнул.
– Мне было семь лет, когда бабушка ушла из дому. Она нечасто меня оставляла одного… и всегда говорила, чтобы я никуда не лез и ничего не трогал. Но у неё было столько всякого… чудесного! Сама избушка… Знаешь, она стояла на настоящих птичьих лапах! И ещё – наливное яблочко, что каталось по серебряному блюдцу и всё-всё показывало! Других людей и города! И чёрный кот, огромный, он не умел разговаривать, но понимал меня, а я его! Я звал его Мурысь, – Ивашка сразу оживился, его бледные щёки порозовели. – Но я ни разу не был в подполе. Бабушка мне его не велела даже открывать. И я решил посмотреть, что же там. Отодвинул запор, откинул крышку, она была тяжёлая, но я справился. А Мурысь шёл со мною. И мурчал, как будто торопил. И когда мы спустились туда, там, внизу, оказалась дверь, – теперь он говорил всё быстрее и быстрее, захлёбываясь словами.
Он впервые рассказывал другому человеку о том, что случилось тогда.
– Было очень темно, но эта дверь как будто светилась по краям. И подпол как будто раздвинулся, когда мы там оказались. Я не знаю, как лучше объяснить…
Он виновато посмотрел на Мизгиря, и тот ободряюще кивнул:
– Просто рассказывай.
– И на двери было написано, – ломкий голос Ивашки упал до шёпота, от которого у Мизгиря по спине вдруг прошёл мороз. – Написано: «Чародей».
Он умолк, словно обессилев.
– И что же? – хрипло поторопил Мизгирь. Право, он редко чего боялся в своей беспутной жизни. Но когда представил себе, как маленький беленький мальчик с огромным чёрным котом у ног стоит во тьме перед светящейся по краям дверью, его снова пробил озноб.
– Я открыл её, вошёл внутрь и оказался в этой башне, – закончил Ивашка и глубоко вздохнул. – А когда оглянулся, чтобы вернуться назад, там уже была сплошная каменная стена, а двери не было. И Мурыся не было. Никого не было. Совсем.
– И что дальше? – тихо спросил Мизгирь, невольно коснувшись его руки. Пальцы у мальчишки были ледяными и благодарно шевельнулись в тёплой большой ладони Мизгиря.
– Я очень долго сидел здесь и плакал, – прошептал Ивашка. – Вот прямо здесь на полу. Я поднялся сюда из подвала. Я думал, тут кто-то есть… но никого не было… и выхода тоже не было. Я кричал из окна… просто кричал, звал хоть кого-нибудь, пока не охрип. Но никто не пришёл. Я сидел так три дня… и думал, что умру. А потом пришёл чародей… и сделал для меня всё это… – он обвёл рукой комнату. – Но не потому, что он меня пожалел. Я ему для чего-то нужен… и поэтому он не отпускает меня. Я не знаю, для чего.
Мизгирь хмыкнул про себя, искоса оглядывая его изящную фигуру и милую мордашку… но потом решил, что дело тут, наверное, всё-таки в чём-то другом.
Что-то здесь было ещё, какая-то другая причина.
– Покажи мне этот подвал, – властно распорядился он, поднимаясь с сундука.
Ивашка тоже вскочил и схватил Мизгиря за руку.
– Ты поможешь мне выбраться отсюда? – он уставился ему в самую душу своими гляделками, губы его побелели от напряжения, будто он опять тащил Мизгиря из окна.
– Да, – проворчал тот, отворачиваясь от этого взгляда. Но руки не отнял. – Помогу, чем смогу. Веди уже, не болтай.
И Ивашка потянул его к ведущей вниз лестнице с выщербленными каменными ступенями.
* * *
Лестница оказалась длинной. Очень длинной. Ну да, ведь башня-то высоченная, рассеянно подумал Мизгирь, озираясь по сторонам. Он никак не мог понять, откуда исходит странный зеленоватый свет, похожий на сияние гнилушек. И ещё
