— Кристос сказал, что вы хотите меня видеть и…
— Сколько раз вам говорить, что это запретная зона и посторонним здесь делать нечего! — заорала ей в лицо Елена. — Сколько раз?
— Извините, госпожа Колоктронис, но…
— Кем вы, черт возьми, себя возомнили? — Щеки ее горели гневным румянцем, на шее проступили жилы, как у скаковой лошади на финише. — Кто разрешил вам спуститься? Как вы смеете!..
— Я подумала, что вы упали, — беспомощно, не зная, что еще сказать, ответила Гейл. — Что вы, может быть, разбились и вам требуется помощь.
— Не перебивайте, когда я говорю!
— Я и не…
— Не смейте! Слышите, не смейте!
Гейл стиснула зубы, чтобы удержаться и не ответить на грубость грубостью. Не прошло еще и трех недель, как Елена сама позвонила ей и умоляла оставить на месяц работу в Сорбонне над проектом демотического словаря и приехать в Египет на замену заболевшему ассистенту по языкам. Оценивая окружающих, люди инстинктивно чувствуют, чего они стоят против того или иного человека. Гейл прекрасно понимала, что в противостоянии с Еленой у нее нет ни единого шанса. Когда та взорвалась в первый раз, Гейл была шокирована. Однако новые коллеги лишь пожали плечами и объяснили, что начальница стала такой уже давно, после смерти мужа. Она кипела, как юная, только что родившаяся планета, отбушевавшего внутри гнева, прорывавшегося непредсказуемыми выплесками ярости и впечатляющими сценами буйства. В лагере к ним привыкли и относились как к чему-то рутинному и неизбежному, наподобие гнева древних богов, которых следует бояться и умилостивлять. Учитывая все это, Гейл покорно стояла и молча выслушивала жестокие и незаслуженные упреки в собственной некомпетентности, неблагодарности и безответственности, мрачные предсказания по поводу ее дальнейшей карьеры, которой она уже нанесла непоправимый урон своими необдуманными поступками, и тех неприятностей, которые, несомненно, еще ждут ее, когда все выйдет наружу.
— Мне очень жаль, госпожа Колоктронис, — сказала она, когда поток начал ослабевать. — Кристос передал, что вы хотите меня видеть.
— Он должен был предупредить, что я сама приду.
— Мне он этого не сказал. Я пришла сюда и, не увидев вас, подумала, что вы, может быть, упали в шахту.
— Куда вы ходили?
— Никуда. Я лишь успела спуститься.
— Хорошо, — недовольно бросила Елена. — Не будем больше об этом. Но ни в коем случае не говорите Казиму, что вы спускались в шахту, иначе даже я не смогу вас защитить.
— Я никому ничего не скажу, госпожа Колоктронис. — Казим, представлявший на месте раскопок Верховный совет, вел себя не менее скрытно и таинственно, чем Елена, и последняя, несомненно, оказалась бы в весьма неудобном положении, если бы он узнал, что она оставила дверь незапертой и без охраны.
— Идемте со мной. — Елена заперла на замок стальную дверь и повела Гейл за собой. — Есть один остракон, по которому мне хотелось бы узнать ваше мнение. Я перевела его на девяносто девять процентов и надеюсь, что вы поможете мне с оставшимся одним.
— Конечно, госпожа Колоктронис, — покорно сказала Гейл. — Спасибо.
3
— Ты что, идиот? — зло бросил Макс, проследовавший за Дэниелом на корму. — Жажда смерти обострилась или что? Сколько раз я тебя предупреждал: женщин Хасана не трогать. Чего ты к ней полез?
— Она сама подошла. Наверное, захотелось поговорить. Не гнать же ее.
— Ты с ней флиртовал.
— Это она со мной заигрывала.
— Так это ж еще хуже. Черт! — Макс осторожно оглянулся. Работать на Хасана было нелегко, а потерять доверие — страшно.
— Извини. Буду держаться от нее подальше, — пообещал Нокс.
— Так-то лучше. Поверь мне, перейдешь Хасану дорогу, и вы с Риком можете позабыть о своем проектишке очень надолго.
— Потише.
— Я тебя просто предупреждаю. — Макс помахал у него перед носом пальцем, словно собираясь сказать что-то еще, потом повернулся и отошел.
Нокс проводил его угрюмым взглядом. Макс ему не нравился, и чувство было взаимным, но оба ценили сложившиеся взаимовыгодные отношения. Макс руководил школой дайвинга, а Дэниел был опытным и надежным инструктором, умевшим находить подход к туристам, благодаря чему их клиентура постоянно увеличивалась. А еще он работал за гроши. Макс же разрешал ему в свободное время пользоваться ботом и гидролокатором.
Дэниел приехал в Шарм-эль-Шейх три года назад. Шла четвертая неделя его пребывания в этом городке, когда с ним случилось нечто невероятное. И определенную роль в случившемся сыграла та самая татуировка, что привлекла внимание Фионы. Однажды вечером Дэниел сидел с бутылкой пива на набережной, когда к нему подошел здоровяк-австралиец.
— Не против, если присяду? — вежливо осведомился он.
— Пожалуйста.
— Меня зовут Рик.
— А меня — Дэниел. Но все называют меня Ноксом.
— Да, мне так и сказали.
Нокс с прищуром посмотрел на него.
— А ты расспрашивал?
— Ты, говорят, археолог.
— Был.
— Отказался от археологии, чтобы стать инструктором по дайвингу? — недоверчиво спросил Рик.
— Скорее, наоборот. Разругался с истеблишментом.
— А… — протянул Рик и наклонился к Ноксу. — Интересное тату.
— Думаешь?
Рик кивнул.
— Если покажу кое-что, не проболтаешься?
— Конечно. — Нокс пожал плечами.
Рик опустил руку в карман, вытащил спичечный коробок. Внутри, на ватной подкладке, лежала золотая слезинка примерно в дюйм длиной, с ушком на узком конце для застежки или цепочки. Судя по розовым пятнышкам, ее вырезали из коралла. И на основании ее проступала крошечная шестнадцатиконечная звезда.
— Нашел пару лет назад. Подумал, что, может быть, ты расскажешь мне о ней побольше. Если не ошибаюсь, это ведь символ Александра, да?
— Точно. Где ты ее нашел?
— Конечно, — хмыкнул Рик и, забрав украшение, убрал его в спичечный коробок, а коробок спрятал в карман, — так я тебе и сказал. Ну? Какие есть идеи?
— Это может быть что угодно, — пожал плечами Нокс. — Щеточка для платья, сережка…
— Что? — нахмурился Рик. — Александр носил сережки?
— Звезда вовсе не означает, что вещь принадлежала ему лично. Возможно, кому-то из слуг.
— Вон оно что… — разочарованно протянул австралиец.
Нокс задумчиво посмотрел на него.
— Так ты нашел ее в рифах?
— Да. А что?
— Ничего, просто странно. Александр никогда не был вблизи этих мест. И его люди тоже.
