ублюдку».
В конце письма Валери благодарила меня за доставленное удовольствие, мол, я снова, как всегда, разворошил это зловонное болото, на котором главной жабой, естественно, была Кэтрин де Грамон. Кроме того, сестра выражала беспокойство о моей судьбе, как бы за мою выходку меня снова не отправили в изгнание.
В то, что забота сестренки вполне искренняя, я охотно верил. Ведь она явно беспокоилась в первую очередь не обо мне, а о себе. В этом я даже не сомневался. Повышение моего статуса влечет за собой положительные последствия и для нее самой.
В каждом письме Валери пыталась довольно умело (как ей наверняка казалось) манипулировать моими чувствами, мотивируя на великие свершения дабы упрочить моё положение в высшем обществе.
Хех… После парочки таких писем прежний Макс безоговорочно постарался бы горы свернуть только для того, чтобы оправдать возложенные на него надежды заботливой сестрицы.
Ведь она «безустанно молится о его благополучии» и «верит в его блестящее будущее при дворе его величества». А еще она «робко надеется на то, что ее любимый брат, ее единственный защитник не забудет о своей любящей сестре». При этом ни слова о Надин и Патрисии. Словно старшие сестры для Валери более не существовали.
Я в своих письмах ненавязчиво старался подогревать в Валери это ее чувство собственной значимости. Мне это выгодно. Так я усыплял ее бдительность и показывал, что мы на одной стороне. В общем, пусть думает, что ее хитрость сработала, и доверчивый братец выполняет все ее рекомендации.
Что же касается дядюшки и его реакции на мои действия… Должен заметить, я с нетерпением ждал его ответного хода. Мое сопротивление — это испытание на прочность власти главы рода. Пусть проявит себя. Слабость это будет или сила — любой из результатов меня устроит. Мне важно понять, с кем я имею дело.
В любом случае, мои родственнички должны понять, что моё имущество и мои люди неприкосновенны. На агрессию в мою сторону и вторжения в мои владения буду отвечать жестко. Согласно местным законам, я в своем праве.
Вон, Лорд Грей, наплевав на приказ короля, вернулся в свои владения и навел там порядок железной рукой. Мало того, он, собрав сильную дружину, прошелся по земле обидчика огненным смерчем, и никто ему даже слова поперек не сказал. Графу де Блуа даже пришлось бежать в столицу под защиту короля.
И если верить слухам, что циркулировали среди дворян, его величество не только не накажет своего самого сильного страйкера за самоуправство, но еще и, скорее всего, заставит де Блуа подписать мирное соглашение с Лордом Грэем, согласно которому граф, вероятнее всего, потеряет часть своих земель в пользу страйкера. И что-то мне подсказывает, де Блуа, проглотив обиду, согласится, чтобы не потерять вообще все.
Кстати, насколько я понял, то, как развивалась эта история, никого из сильных мира сего не удивляло. Напротив, все происходило вполне себе в духе этого времени. Сильный брал верх над слабым. И, похоже, король это даже в какой-то степени поощрял.
Правда, имелось у меня интуитивное предположение, что Карл III еще припомнит Лорду Грэю его «самоволку», и когда придет время, обязательно вернет тому должок. Просто сейчас не время конфликтовать с лояльным авантом, у которого в оруженосцах несколько сильных медиусов и экспертов. Лето на носу, скоро начнутся активные боевые действия с аталийцами, да еще и это ранение, которое заставило встрепенуться не только всех герцогов, но и простой народ…
О том, что король, о ранении которого ходили слухи один неопределеннее другого, дабы успокоить страну, показался своему народу на празднике какого-то святого, я узнал еще в дороге.
Специально для этого Карл III на своих двоих, в окружении самых влиятельных своих приближенных, наверняка при поддержке лучших целителей королевства, простоял на балкончике дворца почти целый час, периодически помахивая ладошкой ликующей и провозглашающей здравицы государю толпе.
Марк Дюко позднее рассказал мне, что он тоже был в тот день там и своими глазами видел его величество. Мой дворецкий искренне восхищался мужеством и стойкостью своего короля, как, собственно, и все собравшиеся в тот день на площади люди. А было их там несколько тысяч.
Карл даже выдал пламенную и проникновенную речь о том, что подлый враг в лице аталийцев угрожает всем нам. Он призвал своих подданных к смелости и объединению в это нелегкое время.
Марк сказал, что речь государя зажгла сердца многих решимостью бороться за свою землю и своих близких. Многие плакали от переполнявших их чувств, а уж когда на площадь выкатили сотни бочек отменного эля, «явление короля народу» переросло в настоящий праздник, который затянулся на несколько дней. Слушая в тот день восторженный рассказ Марка, я в который раз убеждался в том, что наши миры очень похожи.
Но несмотря на то, что король и его советники сыграли на опережение, дав понять черни, что в королевстве все в порядке и все стабильно, мое чутье подсказывало обратное. Если верить собственным глазам и ушам, а также донесениям, которые исправно посылал мне Кот, мой «инфобот» из Сардана, над Вестонией сгущались тучи перемен.
Кот скрупулезно сообщал, что цены на продовольствие, оружие, ткани, тягловых животных и особенно рабов стремительно растут. Что касается последнего пункта — самым ценным товаром на рынке рабов являются сильные и здоровые мужчины, желательно с боевым опытом.
Кроме того, в Сардане начали появляться крупные и мелкие отряды наемников из свободных графств и баронств, которые двигались дальше в сторону Вестонии. Особенно много среди искателей приключений было выходцев с Туманных Островов.
Междоусобные войны там сейчас немного поутихли — вот эти псы войны и переправились на материк в погоне за золотом и будущей добычей, которая обязательно появится, если герцоги решат действовать. Кстати, теперь понятно, откуда в дружине Лорда Грэя появилось столько страйкеров. Тот просто бросил клич среди своих соотечественников.
Чтобы систематизировать всю информацию, которая ко мне поступала, я на стене в своем подвале установил широкий деревянный щит, сбитый из нескольких досок. Получилось что-то вроде школьной доски, на которой я соорудил из разных обрывков ткани трехцветную схему в соответствии с цветами партий принцев, в которой обозначил всех крупных политических игроков Вестонии, а также Мэйнленда.
Составляя схему, я делал небольшие зарисовки портретов некоторых ключевых фигур, прикалывая эти рисунки к доске. От портрета к портрету тянулись тонкие нити, которые указывали на связь между ними. Там же я подвешивал короткие заметки и пояснения, а еще напоминалки на будущее. Таким образом моя схема постепенно обрастала все новыми и новыми деталями.
Например, из всего выходило, что на данный момент принц Луи, не без моей помощи, находился не в таком уж и невыгодном положении. При поддержке принцессы Астрид и ее папаши у младшенького отпрыска Карла III были все шансы пободаться за корону Вестонии. Как только Острозубый наведет порядок в Нортланде, вся его армия будет в распоряжении «зеленого» принца.
Но Астрид понимает, что, если она пересечет границу Вестонии во главе иностранного войска, вестонцы будут воспринимать ее как захватчицу. Этот поход или, вернее сказать, возвращение принца Луи должен пройти под знаменами местных дворян.
Именно поэтому, пока конунг огнем и сталью принуждает север к подчинению, Астрид сделает все, чтобы вернуть в «зеленую» партию прежних союзников.
Главный минус во всей этой комбинации заключается в том, что в отличие от его невесты, принцу Луи не нужна корона Вестонии. Да и роль правителя, по правде сказать, ему не по плечу. Хотя, если на эту проблему посмотреть немного шире, получается, что именно такой король, которым можно манипулировать, как раз очень удобен Астрид и ее отцу.
Взять того же принца Филиппа, которого полностью контролирует герцог де Бофремон. Даже не знаю, что должна будет сделать Бланка де Гонди, чтобы отодвинуть брата нынешней королевы в сторону. Не думаю, что у нее и ее отца получится решить все мирным путем. Полагаю, если в стране и полыхнет, то начнется все с противостояния этих двоих герцогов.
А ведь есть еще принц Генрих, который является полной противоположностью своих братьев. Этот-то как раз и хочет примерить на себя корону своего отца.
