Рида закинула ногу за ногу, а Вилен уселся в свою, уже почти любимую кресло-качалку и закурил. Рида, уставившись в окно, тоже закурила и приступила к объяснениям.
— Как ты уже заметил, здесь находится все то, что тебе нужно и нравится. А сахар ты не употребляешь. Ведь так? — И не дождавшись ответа, Рида продолжила. — Поэтому и не странно, что его здесь нет. Для гостей тебе сахар не потребуется, потому, как в нашем кругу его тоже не употребляют. Этот дом готовила для тебя я, предварительно изучив всю твою жизнь. Со временем ты сможешь сам изменять все, и даже себя, но пока этим буду заниматься я. Спешить нам некуда, поэтому не торопись узнать все сразу. — Рида улыбнулась и посмотрела на Вилена.
— Хорошо. Но мне, как минимум, нужно знать, где я и для чего. И пожалуйста, поподробней и без издевок. — Вилен оставил бычок пожарному-пепельнице, откинул голову назад и немного раскачался в кресле.
— Вилен, ты находишься на нашей базе, которая сейчас располагается в горах Урала. Но мы довольно часто меняем местонахождения и оно совершенно не важно. Главное — подальше от скопления людей. Ну а ты здесь находишься для того, чтобы обучиться, а в дальнейшем работать. Все мы занимаемся сохранением и управлением нашей планеты. Мы — это: ТОТ, его девять спинов, у спинов девять гурдов, у гурдов неограниченное число собственных агентов. Вот такая простая иерархия.
— То есть, ты хочешь сказать, что без вашей «организации» Земля перестанет существовать? — довольно саркастично спросил Вилен.
— Конечно. Сам подумай, неужели такое огромное пространство, как Земля, может обходиться без управления? Если в каждой семье есть голова, если даже у самой маломальской фирмы есть свой руководитель, если у каждой страны есть свой лидер, то, как же справится планета без управляющего?!
— Ладно, допустим. Но тогда каким образом, грубо говоря, сто человек справляются с таким, как ты сама говоришь, огромным пространством?
— Ну, во-первых, не сто. Я уже говорила, что у каждого гурда неограниченное количество агентов. У меня, например, около девятисот. Причем каждый мой агент имеет немалый вес в происходящем на планете. А во-вторых, количество не влияет на качество. Вот у Глена, тоже гурда, всего девяносто агентов, а справляется он не хуже меня и остальных.
Вилен задумчиво смотрел в окно. Да, он во многом был согласен с Ридой, но в голове все же не укладывалось, какую роль он, Вилен, будет играть в этом предприятии.
— Хорошо. Но зачем вам я? Некоторый вес в городе я, конечно, имею, но это не те масштабы, о которых говоришь ты. Так что на агента я вряд ли тяну. Тогда что? Зачем я вам нужен?
— Если бы ты был нужен как агент, ты бы здесь не находился. Ни один гурд не посвящает своих агентов в суть происходящего, просто немного корректирует его жизнь. А агент, в свою очередь, влияет на массы, даже не подозревая о нашем существовании. Теперь о тебе, Вилен. Каждый спин, прежде чем им стать, проходит стадию гурда. Конечно, это не значит, что все гурды становятся спинами. А ты, Вилен — гарантированный будущий спин. Но, как ты уже понял, вначале будешь гурдом. Не запутался?
— Да нет… — Вилен аккуратно расставлял информацию на новую полочку в своей голове. — Скажи, Рида, по каким критериям меня, из миллиардов людей избрали на такую «высокую» должность? Я ведь и со своей собственной жизнью едва справлялся…
— Никаких критериев, кроме потенциала. И зря ты так о своей жизни, она еще не закончена. Если бы ты не попал сюда, тебя и так ждала вполне счастливая жизнь, и все проблемы ты бы решил сам, без чьей-либо помощи.
Вилен поник, вспомнив о последних событиях, вернее об Эмме. «Как может все наладиться, если все уже разрушено и восстановлению не подлежит? И какой такой у меня потенциал, если узнав об измене любимой женщины, я ставлю под сомнение смысл жизни вообще?» — думал Вилен.
— Но счастливая жизнь — это еще не значит счастливый человек. — Продолжала Рида. — Случается и так, что у человека вроде бы есть все, о чем только можно мечтать, а он, тем не менее, несчастлив. Таких примеров немного. Но именно ты, Вилен, являешься наглядным образцом таких вот экземпляров. Твое понятие счастья — это стабильный заработок для обеспечения любимой семьи. И поверь мне, менее чем за год ты бы пришел к нужному результату. Тебе и осталось-то немножко: подправить бизнес и полюбить достойную женщину. Вот и все, считай, жизнь удалась. А потом, через некоторое время тебе станет не по себе от скуки: у тебя есть все, о чем мечтал, и добиваться уже больше нечего. Именно в этом и заключается твой потенциал: ты способен сделать намного больше, чем хочешь. И таких как ты очень мало, большинство наоборот хочет больше, чем может. — Рида встала и подошла к окну. — Вилен, у меня сегодня еще много дел, поэтому, если ты не возражаешь, давай перейдем к практике. Для начала тебе нужно научиться преобразовывать энергию. Закрой глаза и ни о чем не думай, ты это умеешь.
— А ты будешь считать до десяти, я усну, и ты меня загипнотизируешь? — улыбнулся Вилен.
— Хорош болтать, давай работать. Расслабься.
Нет. Вилен не уснул. Как только он приступил к «ничемунедуманью», сразу почувствовал боль в левой части головы. Потом стало жарко. А когда открыл глаза, его одолела беспричинная радость. И в голове, в той же левой части, где только что болело, возникло ощущение щекотки. Вилен выжидательно-вопросительно глянул на Риду.
— На сегодня все. Потренируйся с маленькими предметами, за стихии пока не берись и за себя тоже. Все. Пока. До завтра. — И вместе с последним звуком «а», Рида исчезла.
— До завтра. — Сказал Вилен уже сам себе и еще с минуту обдумывал последние слова Риды. Затем он встал и побрел на кухню, с любопытством предвкушая, что́ он найдет в холодильнике.
* * *
Эмма очнулась в больнице. Когда ее привезли, врач вколол ей успокоительное, и она проспала до следующего дня. Ничего серьезного с ней не произошло: небольшое сотрясение мозга и пара ушибов. Эмма рассеянно смотрела по сторонам, вспоминая, как она сюда попала. Увидев медсестру, Эмма попыталась приподняться, но голова была слишком тяжелая.
— Дайте мне кто-нибудь воды! — простонала она.
— О, Вы уже не спите? Сейчас я позову доктора. — Проигнорировав просьбу пациентки, сказала медсестра, и выскользнула из палаты.
Эмму жутко мучила жажда, и она готова была уже обратиться к любой из пяти женщин, лежащих
