уже на пределе. Решив сократить путь, она свернула на односторонку, а односторонка оказалась в другом направлении. Эмма поняла это сразу, — прямиком на нее ехал КамАЗ. Что еще удивительней, — следом за ней, видимо по инерции, ехал старенький москвич с полуслепым старичком за рулем. И получается, Эмма резко по тормозам, сзади в нее — москвич, а прямо в лоб — КамАЗ! Ба-Бах!
Стас прождал Эмму еще пятнадцать минут, матюкаясь и чертыхаясь. Потом уехал. К пяти нужно быть в офисе, приедет программист, а на Пашу только положись, — ничего потом не поймешь. Что с него взять: дурак — он и есть дурак. А умные Валентину и не нужны, — сам такой.
Не любил Стас своих «друзей», ох как не любил… Еще когда были пацанами: Паша, хоть и дурак, но везунчик каких поискать, а Вилен… Вилен всегда стоял у Стаса поперек горла: все, что ни делали друзья вместе, Вилен делал лучше всех. Этот факт вначале раздражал, а потом и бесил Стаса. Еще и его отец добавлял масла в огонь: «Ты балбес! Вон посмотри на Вилена, — вот это голова! А ты? Вот посмотришь, Вилен в люди выйдет, а ты — неудачник, бестолочь!». Не раз и не два слышал такие слова Стас от отца. Плюс ко всему этому Ягода, в которою Стас был безнадежно влюблен, смотрела на Вилена, как на бога.
Ничего не изменилось и в более старшем возрасте. Вилен занялся бизнесом сам, потом подтянул друзей, теперь все процветают и радуются жизни. И все это опять благодаря Вилену! Об Эмме вообще говорить не стоит: когда Вилен представил ее обществу, челюсти поотвисали у всех. «Ну ничего, Стас Бедный еще проявит себя, подождите, будете еще мне в рот заглядывать и оды петь.» — думал он, предвкушая «справедливый» дележ бизнеса. Вот тогда — то, по мнению Стаса, и наступит его звездный час.
* * *
А вот кто уж точно не рассчитывал на лучшую жизнь, так это Катя (она же Ягода). Так и не выйдя замуж, Катя осталась жить с родителями и бабушкой в двухкомнатной хрущевке. Сразу после школы забеременела и родила, работала в садике нянечкой, подрабатывала уборщицей в «крутых» домах.
В общем, перебивалась, как могла, воспитывала дочь, заботилась о родителях и никакой личной жизни. И Катя постепенно из оптимистки превратилась в пессимистку, причем гордую. Она прекрасно знала, что Вилен мог ей помочь, но просить! — нет, уж лучше так. Хотя может быть тут дело и не в гордости. Катя до сих пор любила его.
Да, да, любила. Еще девочкой, той наивной любовью, верой и надеждой, что когда-нибудь они поженятся и будут счастливы. И когда после выпускного в школе вся компания отправилась к Паше домой, когда крепко «догнались» домашним самогоном, когда Вилен пристал к ней только потому, что был пьян, Ягода не отказала, просто не смогла. Тогда он еще сказал, что хотел бы от нее ребенка.
Конечно, он не знал, что она забеременела, и конечно не знал, что она его любит. И никогда не узнает, — думала Катя. Почему? — Да потому, что Вилен ее не любил и никогда уже не полюбит. Куда уж ей? Стоит только глянуть на эту его «модель»… Катя как-то раз возле подъезда увидела с Виленом Эмму, они приезжали поздравлять его маму… Ну разве можно их сравнить: незаметную серенькую мышку и шикарную, грациозную пантеру? Вилен тогда даже не заметил Катю, а может, сделал вид. Да и какая вообще разница? Одна радость — дочка. «Дай-то то бог, чтобы Олечка была счастлива», — только и думала Катя.
* * *
С самого утра, как только проснулся, первым делом Вилен снова начал разглядывать свои ладони и смотреть по сторонам, потом снова на ладони и снова по сторонам, и так раз пять. Потом встал, прошелся не спеша по дому, нашел кухню и обрадовался, увидев кофеварку.
Кофе получился замечательный, и Вилен побрел с ним в зал, уселся в кресло-качалку и закурил. Определенно ему здесь все нравилось. Не то чтобы Вилен не мог себе позволить такой дизайн, нет. Просто все как-то не доходило до этого. То времени не было, то настроения. А здесь, в этом доме, было настолько уютно, что у Вилена создавалось впечатление, будто бы всю эту обстановку создавали по его заказу. Даже, казалось бы, мелочи, например зажигалка в виде обычной спички, или пепельница в виде веселого пожарного, — радовали глаз и были очень удобными в использовании. Вилен пребывал в прекрасном настроении.
— Ну что, пообщаемся, Рида? Я готов. — Улыбаясь и раскачиваясь в кресле, вслух сказал он. Ожидая сиесекундного появления вчерашней дамы, Вилен, хоть и выглядел довольным и спокойным, все-таки нервничал. — Ри-и-даа. — Опять позвал он. — Ну где же ты?! Рида. Ри-да. Ри-да. — Вилен по слогам повторил имя три раза и, вспомнив, как в детском саду на новогоднем утреннике дети звали снегурочку, громко засмеялся. «Вот я идиот! Чокнутый!» — подумал он, встал и пошел опять варить себе кофе. В голове не укладывалось настоящее положение дел: то ли это розыгрыш и скоро все прояснится, то ли крыша поехала. Ситуация мягко сказать нелепая. Да… А кофе тем не менее отличный. Смакуя очередной глоток, Вилен услышал за своей спиной шаги. Он обернулся и увидел уже знакомую даму.
— Привет. — Рида поздоровалась довольно холодно. — И чего это ты так рано проснулся?
— Привычка. — Ответил Вилен, продолжая попивать кофе. — Что, разбудил?
— Я была в ду́ше. А тут ты: «Рида, Рида…». Тебя что, заклинило?! Не могу же я мгновенно все бросить и предстать перед тобой. — Сердилась дама. — В следующий раз не повторяйся, один раз позвал и жди. Как смогу, — приду. — Сделав паузу, Рида призадумалась и уже с улыбкой сказала: — Хоть бы кофе предложил даме, что ли…
Вилен только сейчас спокойно рассмотрел Риду. И ничего не понял. Красива ли она, сколько ей лет, да и вообще, нравится ли Рида ему. Смотрит как-то она не так, будто сквозь него, может это и смущает?
— Да, конечно. — Опомнился Вилен. — Сейчас сделаю. Тебе с сахаром?
— А что, у тебя есть сахар? — ехидно спросила Рида.
— Наверное. — Вилен не понял реакции Риды, ведь до сих пор он находил в этом доме все, что ему было нужно. Но, заглянув в буфет, сахара он не обнаружил. — Нет, как ни странно, нет.
— Ничего не странно. — Принимая чашку от Вилена, Рида хмыкнула. — Пойдем в зал, посидим, покурим и я тебе объясню, почему не странно.
Расположившись на диване,
