в этом Краснослав не хотел.
— Досадно, дядюшка, что какие-то слухи для вас важнее, чем родная кровь, — сказал он.
Дормидонт Ильич скривился, но ничего не ответил. Для дядюшки даже утренняя газета или узел на галстуке были важнее племянника. В конце концов, в очереди наследования Дормидонт Ильич был следующим после Краснослава.
— И, кстати, про фамилию, — добавил Кувалда. — Вы, дядя, беспокоитесь за честь вашей дочери?
— Что? — вскинулся Дормидонт Ильич, невольно сжимая кулаки.
— Так вот, Кирилл Романов, с которым вы так хотели меня помирить, хотел её обесчестить. И тогда, зимой, и сейчас. Мириться с ним, вот что бросит тень на нашу фамилию. А не какие-то там слухи, — сказал Кувалда.
Дормидонт Ильич открыл рот, но не произнёс ни звука. Только сжал кулаки так, что побелели костяшки.
— Спокойно. Агния в порядке. Я за ней присматриваю. И вашему человеку поручил то же самое, — добавил Краснослав.
— Я в тебе не сомневался, сын, — пробасил Афанасий Ильич.
Кувалда кивнул.
— Хорошо, — выдавил дядя. Он выдохнул и откинулся назад, на спинку сиденья. — Моего человека, значит, тоже обнаружил?
— Кого? — вклинился в разговор Афанасий Ильич. — Твоего человека? Что за дела, Доря?
— Он солдат, а не разведчик, это было нетрудно, — произнёс Кувалда. — И он должен оставаться в Гимназии, пока мы с Агнией не выпустимся. Он бывает полезен.
Дядюшка исподлобья глянул на него, почесал выбритый подбородок. Дормидонт Ильич ненавидел, когда ему указывают, что делать, но требование выглядело разумным.
Карета медленно остановилась у ворот Гимназии, Кувалда отдёрнул шторку, посмотрел в окно. Улица выглядела тихой и спокойной, но верное чутьё шептало, что здесь его могут ждать рептилоиды, и он не спешил выходить. К тому же, если установлена слежка, то рептилии могут отправиться следом за каретой Сычёвых, и кто знает, что они могли бы сделать с отцом и дядей. Кувалда дважды стукнул в стенку кареты.
— Сеня! Давай чуть дальше, на пару кварталов! — крикнул он.
— Мы так в усадьбу за полночь только приедем, — буркнул дядя.
Кучер хлестнул поводьями, и карета тронулась снова. Кувалда посматривал из-за шторки, внимательно сканируя каждого прохожего. Сегодня лучше было перестраховаться.
— Зато приедете целыми, — отрезал Краснослав. — День сегодня какой-то нехороший.
Пусть он выглядел параноиком, но он был живым параноиком.
Через два квартала кучер остановился возле полицейского участка, и Кувалда счёл это место приемлемым.
— До свидания, — произнёс он, по очереди прощаясь с отцом и дядей.
Афанасий Ильич крепко пожал ему руку, дядюшка просто молча кивнул. Кувалда выскользнул из кареты на тротуар, поправил одеяло, до сих пор лежащее на плечах на манер мексиканского пончо, и пошёл к Гимназии, не обращая ни малейшего внимания на удивлённые взгляды прохожих.
Глава 4
Гимназия встретила майора Кувалду пустым фойе, гулким и холодным. На входе его остановила вахтёрша, княгиня Курбская, печальными серыми глазами глядя на его странное одеяние и чумазое лицо.
— Не велено тебя пускать, — вздохнула старушка. — Директор лично насчёт тебя распорядился. Исключил тебя.
Ожидаемо. Старый козёл исключил его, пока из Краснослава доставали пули. Заранее, не дожидаясь государева решения. Но в Гимназии слово императора — закон. Куда весомей, чем немецкое лопотание.
— Император меня зачислил обратно, — сказал Кувалда.
Курбская улыбнулась, словно это была не слишком удачная шутка.
— Варвара Петровна, я не шучу, — добавил он.
Майор знал, что в гимназии ему не поверят на слово. Поэтому сразу истребовал документ с царской подписью и печатью, который и показал вахтёрше.
— Ой, можешь не показывать! Я ж слепая, не увижу, так верю тебе! — запричитала вахтёрша.
— Как ваше здоровье, Варвара Петровна? — поинтересовался Кувалда.
— Ой, хорошо, Слава, вашими молитвами, — вздохнула Курбская. — Ну, ступай с Богом. Готлиба Карловича нет пока.
— Благодарю вас, Варвара Петровна, — кивнул майор, убирая всемогущий документ обратно в складки одеяла.
Он отправился в общежитие, к своей комнате, надеясь, что его вещи не выбросили. Пустые коридоры Гимназии выглядели покинутыми и брошенными, скорее всего, все ученики находились в городе, в гуще событий, и только Кувалда спокойно шёл в свою комнатку.
Краснослав повернул ручку, вошёл в комнату. Семён Сволов, как он и ожидал, делал уроки, сгорбившись над тетрадкой. Но едва скрипнула дверь, как князь повернулся на звук, вскочил и бросился Кувалде на шею. Краснославу стоило огромных усилий подавить рефлексы и не бросить князя с прогиба, поэтому майор просто похлопал его по спине одной рукой.
— Славка! Живой! — всхлипнул князь.
Кувалда, грязный и пыльный после происшествия в Зимнем, поморщился, ему было неприятно ощущать чужое прикосновение к потному телу, но Семёну, похоже, было всё равно. Князь Сволов широко улыбался щербатым ртом, радуясь, что его лучший друг жив и здоров.
— А Немец сказал, что исключил тебя! Всю школу построил и приказ зачитал, представляешь? — выпалил Семён.
— Ага, ага, — невпопад кивал майор. — Меня император обратно зачислил.
— Ты с самим Императором разговаривал? — ахнул князь, наконец, отпуская его из объятий.
— Ну, вроде того, — не стал отпираться Кувалда.
Он прошёл к своей тумбочке, сел на корточки рядом с ней, открыл. Внутри было пусто, как в мёртвом космосе.
— Приехали… — пробормотал Краснослав.
— Слава, не переживай! Всё тут, у меня! — воскликнул князь, жутко радуясь тому, что он хоть как-то пригодился.
Семён открыл свою тумбочку, и Кувалда с облегчением увидел, что все его вещи лежали внутри, едва не вываливаясь из переполненного ящика.
— Немец всё выкинуть приказал, а я заранее всё к себе спрятал! — улыбнулся князь.
— Спасибо, Семён, — произнёс Краснослав, начиная перекладывать всё содержимое обратно в свою тумбочку. — Что ещё нового было?
Князь начал вещать какую-то ерунду про Пульхерию Анаксимандровну, у которой разболелся зуб прямо во время урока, и она отпустила всех на целых полчаса раньше, но майор быстро прервал этот словесный поток. Кувалде нужна была по-настоящему важная информация. Например, про Морозова, которого могли схватить полицейские во время облавы на дом Брауна, или про шайку цесаревича. В общем, про то, что могло хоть как-то пригодиться майору, в отличие от зубов старой географички.
Но князь ничего такого не знал. Только школьные слухи, не слишком важные и полезные. Больше информации можно было найти у Грибовской, которая знала всё, что происходит в гимназии и за её пределами, но Ядвига сейчас наверняка была в городе.
— Ага, понял, спасибо, — кивнул Краснослав.
Он закончил перекладывать свои вещи, подмечая, что не пропало ни единой булавки, князь сохранил всё. И даже остатки денег, аккуратно завёрнутые в авоське.
— А у тебя как дела, Слава? — спросил тот, снова садясь за уроки.
Кувалда пожал плечами. Рассказывать всё в деталях было бы
