хотелось доказать, что она ничем не хуже… Ее успех был бы лишь иллюзией, если бы сразу начался с помощи брата.
Он не стал настаивать. Они по-прежнему не были близки, да он и не нуждался в ней. Его мир был наполнен длинноногими моделями и влиятельными друзьями, ему хватало общения. Он даже к родителям заезжал пару раз в год и там иногда пересекался с Кариной.
Все изменилось, когда удача решила отвернуться от него. Он, молодой, богатый, на самой вершине своей карьеры, попал в жуткую аварию. От машины, в которой он ехал, осталась лишь груда искореженного металла, а его тело было так изранено, что врачи сперва даже не поняли, что он жив.
И все-таки он выжил — хотя Карине порой казалось, что ему лучше было умереть там. Не для других лучше, для него самого. В аварии он потерял обе ноги, получил открытую черепно-мозговую травму. После того, как он пришел в себя, с его гениальным сознанием стало твориться что-то странное. Иногда он мог неделями вести себя как маленький ребенок, иногда впадал в апатию, а иногда начинал работать — и создавал вполне адекватные программы.
Его работодателям это внушало надежду, поэтому компания не отвернулась от него. Его дом наполнили самой современной техникой по уходу за тяжело больными людьми. Хотели приставить к нему команду специалистов, но он оказался против этого.
— С тех пор, как он очнулся после аварии, он жутко боялся чужих людей, — пояснила Карина. — Близко к себе он подпускал только маму и меня… Папа уже умер.
Их отец не выдержал саму новость о той аварии — сердце подвело. Ухаживать за искалеченным мужчиной вынуждены были две женщины. Стоило кому-то другому подойти к нему, и у него от ужаса начинались судороги, а порой доходило до агрессивной истерики.
Карина считала, что им нужно настоять на своем и не жертвовать своими жизнями ради него. Но мать и слышать о таком не хотела, она не отходила от него ни днем, ни ночью.
— Я еще попыталась держаться за прошлое: училась, с друзьями встречалась, парень у меня был… А для нее он стал всем миром. Она надеялась, что раз он возится с этими своими программами, у него есть шанс стать прежним. Только это зря… Те осколки его гениальных мозгов, что еще работали, не были приспособлены для общения. Да и то, чего от него ждали работодатели, он больше не делал. Он писал какие-то жуткие программки, которые нравились ему самому, а потом уже в компании разбирались, можно ли с ними что-то сделать. Маме было тяжело… Я предупреждала, что ни к чему хорошему это не приведет, и не ошиблась.
Слабость и боли пожилая женщина списывала на хроническую усталость — поэтому, когда у нее обнаружили рак в последней стадии, она долго не могла поверить. Да и угасла она очень быстро, Карине иногда казалось, что мать рада уйти из жизни, потому что только так она могла освободиться от заботы о сыне.
— Год она где-то с ним отмаялась, потом я вахту приняла.
— Зачем? — удивился водитель. — Мне показалось, что вы были против этого.
— Просто одно дело — на словах кого-то бросать, а другое — взять и бросить. Я, как до дела дошло, не смогла. Я делала все то же, что и моя мать, и ненавидела и брата, и себя. Я думала, что это временно… Раз мама сгорела так быстро, не может же он долго протянуть! Но он боролся со смертью много лет…
Ради того, чтобы заботиться о нем, ей пришлось бросить университет на последнем курсе — тогда еще с надеждой восстановиться. Хотя нельзя сказать, что она осталась без медицинской практики. Уход за братом научил ее большему, чем все лекции вместе взятые. Иногда она спасала ему жизнь, хотя могла дать умереть. Как просто было обвинять маму в нежелании отпустить его и как легко оказалось занять ее место.
Дни становились серыми и одинаковыми. Ее жених, с которым они уже и свадьбу планировали, сбежал первым. Потом и друзья начали звонить все реже… Так получилось. Никто ни в чем не виноват.
Ее мир сузился до одного человека. Карина почти не выходила из дома, потому что брат боялся оставаться один. Она даже еду заказывала через интернет, о развлечениях и вовсе позабыла. Салоны красоты, фитнес-центры, СПА — все это стало воспоминаниями из какой-то непонятной жизни, слишком счастливой, чтобы быть ее собственной. Чтобы окончательно не сойти с ума, Карина смирилась, перестала даже задумываться о том, что она потеряла. Какой смысл дергаться, если ей все равно не хватило бы решимости сбежать от него?
Ей почему-то начало казаться, что так будет всегда. Почему что-то должно меняться? Ему не становилось ни лучше, ни хуже. Она научилась справляться с самыми жуткими его приступами. Он не разговаривал с ней, но она стала понимать его. У них выработалась своя рутина, понятная только им двоим.
И вот он умер. Просто не проснулся однажды — говорят, такая смерть только лучшим даруется. Хотя был ли он на самом деле лучшим? Он ведь сбежал, бросив ее одну!
Карина часто мечтала о том, какой прекрасной будет ее жизнь, когда она наконец-то освободится от этого калеки и сможет делать что угодно. Но вот свобода была — а сил не было. Ей предстояло вернуться в опустевший тихий дом, все еще полный его вещей, компьютеров, с которыми он работал. С чего начать новую жизнь? Куда пойти, что делать? Ей даже некому было позвонить…
Все люди, которые пришли на похороны, были друзьями или коллегами ее брата. Почти никто из них не знал Карину. Даже Максим с ней познакомился лишь потому, что представлял интересы компании. Он приезжал к ним, чтобы забирать странные, непонятные разработки ее брата, тогда они и стали общаться, а теперь прекратят. Зачем она ему?
Зачем она вообще кому-то? Карина настолько привыкла жить заботой о другом человеке, что теперь не знала, как позаботиться о себе.
— Не плачьте, — водитель, не сводя глаз с дороги, протянул ей пачку бумажных платков. — Хотя нет, лучше плачьте. Это поможет.
Слезы?.. Дотронувшись пальцами до щеки, Карина с удивлением поняла, что он прав. Слезы, которых не было ни в момент смерти брата, ни на похоронах, наконец настигли ее. Сначала первые, робкие, начавшиеся неизвестно когда, они быстро превратились в рыдания. Она снова и снова прокручивала в голове самые темные мысли, самые затаенные свои страхи — и отпускала их.
Да,
