Андрей, конечно, уговаривал меня остаться, обещал золотые горы и пугал ужасами безработицы. Но я ведь человек слова. Отработала положенные две недели и отчалила. А теперь локти кусаю: обошла и обычные школы, и языковые – работы нет, и не предвидится.
Глава 2 Работа мечты. СобеседованиеЯ сижу на диване уже десять минут, и подлокотник от моих ладоней сырой, как губка. Звонок упорно молчит. Может, Андрей передумал мириться? Или вообще приезжал не ко мне? Наш городок так тесен, что не удивлюсь, если его новая пассия проживает в моем доме.
Спина начинает ныть – я встаю и несколько раз прохожусь вокруг дивана. Тут же вспоминается недоеденный бутерброд, а душа требует какао или шоколадку. Я отправляюсь на кухню, но по дороге сердце вдруг ёкает, а в голове рисуется такая картина: Андрей ждет меня на лестнице с букетом роз. Красных или розовых. Но лучше белых. Он протягивает мне цветы и говорит: «Майя, прости меня. Я понял, что, кроме тебя, мне никто больше не нужен. Обещаю: больше никаких измен». Воображение так красноречиво, что я не выдерживаю – на цыпочках крадусь к входной двери и выглядываю в глазок. Никого. Из груди вырывается тяжелый вздох. Вот, блин! А я ведь была готова простить.
На всякий случай отпираю дверь и, высунув голову на лестничную клетку, прислушиваюсь: на лестнице тихо, будто в склепе. Хотя нет, если напрячь уши, можно уловить, как булькает вода в батареях. Я собираюсь закрыть дверь, но что-то мягко трется о мою ногу, заставляя волосы по всему телу подняться дыбом. К счастью, за пару секунд до инфаркта успеваю понять, что это соседская кошка, она частенько пытается нанести нам визит.
Запихнув в рот остатки бутерброда и сделав горячего шоколада, начинаю поисковую операцию. Изредка прихлебывая из кружки, я исследую каждую комнату по два раза, но противная животинка как сквозь землю провалилась. А время уже половина девятого – еще немного, и я опоздаю на собеседование.
Внезапно меня осеняет. Подбежав к холодильнику, достаю из него пакет замороженного минтая и помахиваю им туда-сюда, чтобы шуршал.
– Кис-кис-кис, смотри, что у меня есть.
И в тот же миг чокнутая кошка прыгает мне на голову с посудного шкафчика. От неожиданности я визжу и опрокидываю на себя кружку с оставшимся шоколадом. Кошка соскакивает на пол и, бодро подпрыгивая, пытается лапами выбить у меня пакет с рыбой. У нее получается. Вот же наглое создание! Разъярившись, будто подрезанный «Окой» водитель маршрутки, я хватаю гостью за шкирку и тащу к двери, но, как только оказываюсь в прихожей, квартиру оглашает трель дверного звонка. Кошка вываливается у меня из рук и тут же убегает, а я несусь переодеваться, ведь пиджак и блузка теперь покрыты коричневыми пятнами.
Как назло, оба любимых платья в стирке. Я выкидываю на диван всю одежду, что есть в шкафу и чуть не плачу. Звонок стихает.
– Нет-нет, не вздумай уйти! – причитаю я, натягивая старые водолазку и джинсы.
Забыв причесаться, подлетаю к двери и торопливо отпираю замок. На площадке стоит дед в кепке «FBI», кажется, он наш сосед снизу, но точно сказать не могу: у меня ужасная память на лица.
– Маечка, как хорошо, что ты дома. Мы тут подписи собираем, чтобы нам перед домом каток залили. – Дед сует мне в руки мятые, исписанные разноцветными чернилами листы. – Поставишь свою закорючку?
Не глядя, я подписываю, где просят, и, забыв попрощаться, захлопываю дверь. Часы в прихожей показывают без двадцати девять. Наплевав на кошку, я обуваюсь, натягиваю пуховик и шапку и, подхватив папку с документами, выбегаю из квартиры. Мне предстоит собеседование на должность переводчика в крупной машиностроительной фирме – опоздать я не имею права.
Несясь по лестнице сломя голову, я одновременно пытаюсь сочинить убедительную ложь об уходе с последнего места работы. Вот только в голову совсем ничего не лезет. Ну почему, почему я не придумала красивую легенду заранее? Вечно оставляю все на потом. От волнения я перескакиваю через ступеньки, а сердце слегка сбивается с ритма.
Между вторым и первым этажами решаю сказать, что меня не устраивал график работы: звучит весомо и никак меня не компрометирует.
Выскочив из дома, я врезаюсь в Андрея.
– Ой!
– Ну наконец-то! – Мой бывший отлепляет меня от своей широкой груди и внимательно оглядывает. – Я уж думал не дождусь.
– Кого? – Я наивно хлопаю ресницами.
– Тебя, конечно, – Андрей хмурится, складывает руки на груди. – Куда собралась?
– На собеседование.
– Что, так и не нашла работу мечты?
– Пока нет. Но обязательно найду, – с достоинством парирую я.
На его лице проступает злорадство и самодовольство.
– Вот уж вряд ли.
Я вздергиваю подбородок.
– Это еще почему?
– Потому что я хочу, чтобы ты работала у меня. И я сделаю все, чтобы в другое место тебя не взяли.
– И каким же образом?
Он ухмыляется:
– А тебе не приходило в голову, что каждый, к кому ты относишь резюме, обязательно звонит мне и интересуется, что ты за человек? Мне достаточно пары слов, чтобы тебя навсегда вычеркнули из списка соискателей.
Мне становится нечем дышать, тело заливает липкая волна жара; пытаясь справиться с неприятными ощущениями, я расстегиваю пуховик.
– И что же ты рассказываешь обо мне потенциальным работодателям?
– Когда как. – Экс-бойфренд заботливо снимает перышко с моего рукава. – Иногда говорю, что ты косноязычна и не умеешь найти подход к детям. А иногда предупреждаю, что ты торгуешь собой за деньги и уходишь в запои.
– Что? Что? – Я обмахиваюсь папкой с документами, но воздуха отчаянно не хватает. – Ты шутишь, да?
Он делает грустный вид, точь-в-точь как у котят на популярных демотиваторах.
– Майя, я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. В мой центр и в мою жизнь. Ради этого я готов на все, даже на подлость.
– Я не вернусь.
– Ну, это мы еще посмотрим. – Глаза у него сужаются, а в лице проступает что-то хищное. – Я привык добиваться всего, чего хочу.
Вот так: ни цветов, ни извинений, ни заискивающих интонаций. Только угрозы и шантаж.
– Извини, мне надо спешить, – поспешно бросаю я вместо прощания и двигаю прочь от дома.
К счастью, Андрей не пытается меня догнать: видимо, сказал все, что собирался. Я делаю пару глубоких вдохов и чувствую себя почти нормально: руки перестают трястись, сердце – метаться по грудной клетке.
Седьмое декабря, а на улице тепло и пахнет, как в колодце: щекотной сыростью, размокшим деревом. Спины сугробов переплавлены оттепелью в тонкий лед, а тот, ну точь-в-точь – сахарная корочка шарлотки: сияет, переливается, трескается на солнце. Нечаянная капель барабанит по козырькам балконов. Крыши, будто деревья листья, поспешно сбрасывают липкие сосульки.
