сумки. По крайней мере, в радиусе ста метров пока ничего не нашли.
– Так, успокой меня, пока мы тут все не рехнулись. Может, хоть какая-нибудь бирка на одежде? А то кое-кто уверен, что это средневековая принцесса. Или ты и сама так считаешь? – саркастично вопросила Валентина.
– Звучит безумно, но бирок нет, лейтенант.
– Уверена?
– Пока ничего. Платье старинное, похоже, ручной работы, кожаная жилетка – к слову, тоже довольно древняя – изнутри аккуратно заштопана. Но я и сама лишь десять минут как приехала, так что толком изучить не успела.
Валентина несколько секунд молча раздумывала над информацией. Она полностью доверяла профессионализму Клары, с которой особенно сблизилась после той жутковатой истории с найденным на вилле “Марина” скелетом младенца. Для них обеих то расследование стало личным и профессиональным вызовом, к тому же в их жизни появился Оливер Гордон. В его лице судмедэксперт обрела нового родственника, а Валентина – любовь. Пути этих женщин едва ли могли пересечься с Оливером при иных обстоятельствах.
* * *
Клара с радостью наблюдала за развитием отношений Валентины и Оливера. После событий вокруг дела на вилле “Марина”, в том числе смерти ее матери, она несколько смягчила свойственный ей резковатый сарказм. И вот теперь, спустя долгие годы практики, ей вдруг стало сложно бесстрастно относиться к случаям, с которыми ее сводила работа.
– Хорошо, и что ты думаешь? Когда наступила смерть? – спросила Валентина.
Клара колебалась. Она не любила делиться неподтвержденными догадками, но понимала, что следователи торопятся получить хоть какие-то сведения, любая информация может оказаться ключевой.
– Смогу сообщить что-то конкретнее, когда внимательно осмотрю тело, но, учитывая температуру тела, которое, несмотря на холод, еще теплое, я бы сказала, что умерла она не больше шести часов назад. Однако окоченение уже наступило. Это очень странно.
– Почему?
– Потому что rigor mortis, то есть трупное окоченение, начинается от трех до шести часов после смерти, а это тело уже целиком окоченело. Его состояние не соответствует температуре.
– Не соответствует?
– Нет. С момента смерти температура тела опускается на один градус в час. Если предположить, что у этой женщины при жизни была средняя температура тела, то есть где-то тридцать шесть с половиной на кожных покровах и тридцать семь градусов на слизистой, то к настоящему времени, с учетом окружающего холода, она должна быть мертва не более шести часов, поскольку температура ее тела сейчас тридцать один градус.
– А, поняла. Трупное окоченение должно было лишь начаться, а она уже совсем окоченела, так?
– Именно.
Валентина вздохнула и поймала насмешливый взгляд подруги.
– Спокойно, лейтенант, всему можно найти логичное и научно обоснованное объяснение.
– Ладно, просвети меня. С чем это может быть связано? И… от чего она умерла?
– Для медицинского заключения пока рано, но причиной может быть яд. Расширенные зрачки и слегка пожелтевшая кожа – признаки интоксикации, к тому же следов насильственной смерти не обнаружено, на теле нет ран, покраснений или гематом – правда, ее пока не раздевали. И еще одна деталь наводит меня на мысль о яде и заодно может внести ясность относительно разницы в степени окоченения тела и его температуры. Дело в том, что тела умерших от яда быстрее достигают окоченения, а если тело подверглось гипертермии вследствие интоксикации, то полагаться на температуру не стоит, так как смерть в этом случае наступила бы за несколько часов до предполагаемого времени… Но предоставить тебе более достоверные данные пока не могу, это лишь догадки.
– Гипертермия?
– Да. Когда организм реагирует на токсичное вещество, температура может сильно повыситься, вплоть до сорока двух – сорока трех градусов.
– Ого, ничего себе…
– Еще какое ого. И если такая температура продержится более пяти минут, почти неизбежно наступит смерть. Как только я осмотрю тело в Институте судебной медицины, сразу получишь более конкретную информацию. – Клара подняла руку, останавливая Валентину, порывавшуюся что-то сказать: – Да, да, мы немедленно приступим к работе, никто со вскрытием тянуть не станет, и я передам тебе все данные как можно скорее. Договорились, лейтенант?
Валентина облегченно вздохнула: медицинские разъяснения Клары Мухики развеяли глупые домыслы, ничего тут нет сверхъестественного.
– Хорошо. То есть мы хотя бы понимаем, что это не средневековая мумия, а свежий труп.
– Так и есть, – подтвердила судмедэксперт. – Как-то мне не верится, что на момент смерти ей было пятьсот лет, – съязвила она.
Валентина с улыбкой кивнула, а Клара Мухика, не попрощавшись, развернулась и направилась к телу женщины. Валентина же подошла к своим коллегам из отдела расследований, но Клара вдруг окликнула ее:
– Лейтенант!
– Сеньора Мухика? – официально отозвалась Валентина.
– Я забыла важную деталь.
– Какую?
– Монету.
– Монету?
– Да, у женщины в руке была монета…
Валентина ждала подробностей. Клара, всем видом давая понять, как ей не терпится вернуться к работе, торопливо объяснила:
– Явно древняя монета, на ней изображено что-то вроде льва в короне, выбит год, тысяча пятьсот какой-то там. Монета у криминалистов, расспроси их. Я пока не эксперт в нумизматике.
– А можно еще один вопрос?
– Давай, – устало вздохнула Клара.
– Как думаешь, это мог быть суицид?
Клара такую версию не рассматривала, так что немного помедлила с ответом.
– Не исключено. Может, смерть вообще наступила по естественным причинам, а тело просто оставили здесь. Но оба варианта кажутся мне маловероятными. Если жертва отравила себя сама, посмертные физические изменения неизбежны, особенно в случае с сильными ядами. Рвота, диарея, мышечные спазмы. При естественной смерти такое тоже не редкость. Словом, имей мы дело с естественной смертью или суицидом, тело не выглядело бы таким расслабленным. Похоже, его специально так разместили, чтобы произвести торжественное впечатление. Посмотри, как одна рука лежит на другой, словно молодая женщина отдыхает, как рассыпаны волосы, обрати внимание на положение головы… Кто-то очень тщательно подготовил сцену.
– В этом есть логика, – согласилась Валентина. – То есть получается, что убили ее в другом месте, а тело перенесли сюда. Еще вот что…
– Ты сказала, вопрос один, – прервала Клара.
– Это самый последний. Я видела, что криминалисты прочесывают все доступы сюда, – она кивнула на возвышающуюся Моту-де-Треспаласиос, где агенты орудовали кисточками, словно очерчивали невидимых улиток. – Не знаешь, удалось им что-нибудь обнаружить? Может, следы ног? Если да, то сколько? Один, два человека? Какие-нибудь зацепки?
– Без понятия. Сильнее всего трава примята у центрального прохода, но это ни о чем не говорит. Да и пробраться сюда может кто угодно, так что, вероятно, отпечатков и следов найдется уйма. В общем, из отчетов увидим, криминалистам тут еще работать и работать, территория большая. Если хочешь сама взглянуть на нашу деву, надень защитный комбинезон и ступай по проходу, там уже натоптали.
Валентина одними
