копируют людей, их поведение, эмоции, а потом пришла к выводу, что скопировать то, чего в тебе нет, проще, чем скрыть что-то. Понимаешь, о чем я?
— Подражать проще, чем врать, — кивнул он.
— Да.
— Интересная мысль. Но ведь оборотней, так же, как и рекомбинантов, создают из людей.
— В нас больше органики. В них больше наномашин и имплантов, — вздохнула Катарина, закрывая глаза.
— Почему ты примкнула к сопротивлению? — тихо спросил Лавджой, продолжая поглаживать пальцем кожу на ее пупке.
— Я не хотела жить в обществе, где детей приносят в жертву технологиям.
— Или ты сама хотела иметь детей? — прошептал он ей на ухо.
Катарина молчала.
— Рыжая, ну ты чего?
— У меня подруга была. Ну, как подруга. Мы жили в соседних квартирах. И общались как рекомбинанты. Она любовника завела, ну, для того, чтобы гормоны в крови не скакали. Он тоже был рекомбинантом. Мы работали вместе. В общем, забеременела она. Закон ты знаешь. Рекомбинанты не могут воспитывать детей. Любовник ее тут же бросил, а аборт под запретом. Могла бы и к нелегалам пойти, но не пошла. Не знаю, чем она руководствовалась. Помню, как руки ей на живот прикладывала, а ребенок там, внутри, шевелился. Девочка была. Короче, дочь ей даже не показали. Подержали подругу мою в больнице три дня и на работу отправили. Она выбросилась из окна своей квартиры через неделю.
Лавджой прижался носом к ее щеке и обнял.
— Мне очень жаль.
— Тебе жаль. Ты человек. А я помню, как спустилась вниз, взглянула на пакет, в который ее упаковали, назвала ее идиоткой и пошла дальше.
На глазах Катарины проступили слезы.
— Я просто посмотрела и пошла дальше, понимаешь?
Соленые капли покатились по щекам.
— Это не нормально, — простонала она. — Это вообще не нормально! Знаешь, как я в сопротивление попала? Через месяц после ее самоубийства, папашка ребенка стал подкатывать ко мне. Не знаю, почему я это сделала… Помню, как взяла со стола стилус и воткнула ублюдку в глаз… В суматохе, которая поднялась, я деру дала. Бежала, куда глаза глядят. Меня на улице схватили. Повязали по всем правилам. За убийство — смертный приговор. До исполнения казни как раз два дня оставалось, когда сопротивление на город напало. Узников тюрем первыми освободили. Так я к рядам сопротивления и примкнула. Сначала по ячейкам скиталась. Потом обосновалась в одной. Почти два года там прожила. Полтора месяца назад ее оборотни накрыли. Пришли в группе беглецов. А потом всех положили. Как я отношусь к оборотням? — Катарина ощетинилась. — Я их ненавижу.
Лавджой резко присел.
— Что случилось?
— Одевайся. У нас гости.
Их окружили с воздуха и с земли. Катарина подняла руки вверх и засмеялась. Лавджой продолжал удерживать плазмар в руке. Как будто он их спасет!
— Катарина? — раздался знакомый голос со спины.
Она обернулась, глазам своим не веря.
— Кенерия? Кенерия Дагди, ты ли это?!
Он засмеялся в ответ и раскинул руки по сторонам. Она бросилась к нему в объятия.
— Ну ты даешь! Думала, не свидимся уже!
Вместе с Кенерией они многое пережили. Не одним нападением он руководил, ни одного рекомбинанта завербовал. Он начал как перебежчик. Ушел сам, добровольно. Долгое время был «призраком», пока его жену, тоже рекомбинанта, не схватили. Синхронизация спасла его от депрессии, публичная казнь супруги подарила сопротивлению лидера среди рекомбинантов. Он часто посещал отдаленные ячейки. Беседовал с такими, как она, помогал адаптироваться и находить себя. Он не боялся смерти, и это отличало его от других. Имя Кенерии Дагди знали все и каждый.
— Кто твой спутник? — спросил Кенерия, высвобождаясь из хвата рук Катарины.
Она помахала Лавджою, призывая подойти поближе.
— Я спасла его в туннеле под Гапи-Сити. Оборотни его ячейку накрыли. Если бы я не подвернулась, так бы и остался там лежать.
— Как его зовут?
— Лавджой, — улыбнулась Катарина. — Ну, чего ты медлишь! Иди сюда! Может, ты Кенерию вспомнишь?
— У него амнезия? — настороженно спросил Кенерия.
— Да. По голове стукнули.
— Ты под Гапи-Сити его нашла?
— Да, — кивнула Катарина.
— Наши ребята там трупы убирали. Судя по записям камер наблюдения, оборотней там было четверо. Троих убили, а четвертого ранили в ногу и грудь. И трупа оборотня этого наши ребята так и не нашли.
Катарина медленно повернулась, чтобы взглянуть на Лавджоя еще раз, но он исчез.
— Взять его! — закричал Кенерия.
Катарина поняла, что ее не держат ноги. Стоя среди развалин очередного города, под лучами прожекторов, светящих на нее сверху, она пыталась понять, в какой момент облажалась и не поняла очевидного: она спасла вовсе не человека… Она спасла нечто, что ненавидела больше всего на свете…
Глава 1
Серая иссушенная земля, покрытая пылью. Растрескавшаяся, безжизненная земля. Сапоги мелькали перед глазами. Правый. Левый. Терра смотрела на них, не моргая. Правый и левый.
— Терра! — позвал ее Гелиан.
Она обернулась и едва не столкнулась с Анной.
— Извините…
Свекровь прошла вперед.
— Опусти фильтр! — шипел Гелиан, стягивая с ее лба тряпку в мелких дырочках и надвигая ее на прорезь для глаз. — И закрепи его плотно! — он потуже стянул завязки на затылке и прижал матерчатый фильтр к ее глазам.
— Этот костюм не способен ни от чего защитить, — Терра оттолкнула руки Гелиана. — Он настолько же неудобен, насколько и бесполезен.
— Он защитит тебя от пыли. Если желаешь ей дышать и постоянно сплевывать песок — можешь снять его.
Терра обернулась и взглянула на людей, плетущихся вдалеке в таких же длинных накидках на головах, покрывающих одежду и подпоясанных к штанам. У тех людей на ногах не было сапог из черной кожи на толстой подошве. Их обычная обувь не была предназначена для походов по пустоши. Взрослые тянули мешки с пожитками на плечах, их дети волочили мешки с пожитками по земле. Кто-то вел скот, кто-то тащил слабых.
— Они такие же неудачники, как и мы, — произнесла Терра. — Им, так же, как и нам, не досталось лошадей. И им, так же, как и нам, не пережить бурю.
— У нас есть шанс. Ты знаешь, я призывал их остаться и подождать нашего возвращения. Но они выбрали другой путь.
— Путь смерти, — произнесла Терра и направилась следом за остальными, ушедшими вперед.
Правый и левый сапог. Иссушенная земля. И сетка из ткани на глазах, которую Гелиан и остальные называли «фильтром». До горной гряды еще часов пять пешим ходом, а солнце уже высоко. Они потратили слишком много времени на сборы. Когда Август не активировал купол над поселением через час
