туда, где он стоял раньше.
— Итак, кто сегодняшняя счастливица? Рыжая или блондинка?
Его голубые глаза оценивают меня, когда он небрежно ставит локоть на лакированную деревянную столешницу бара, повторяя мою расслабленную позу. Крю крутит в руках стакан с чем-то, что пахнет как бурбон, прежде чем ответить.
— Или и та, и другая.
— Слишком много мнишь о себе.
Левый уголок его рта приподнимается с намеком на веселье, когда бармен ставит передо мной свежий мартини.
— Спасибо, — говорю я ему.
Крю смотрит мне в глаза, когда лезет в карман. В его руке появляется стодолларовая купюра, которую он проводит по гладкой поверхности.
— Сдачу оставь себе.
— Спасибо, сэр, — бармен быстро уходит, не желая давать Крю шанс передумать. Даже в таком высококлассном заведении, как это, это возмутительные чаевые. Люди с радостью отказываются от любой суммы, которую с них берут за спиртное по завышенной цене. Чаевые, превышающие обязательные двадцать процентов для обслуживающего персонала, обычно совсем другая история.
Я ничего не говорю. Если он пытается произвести на меня впечатление, деньги — неправильный способ сделать это. Я не знаю, что он пытается сделать. Он подошел ко мне, почти подтвердив результат разговора наших отцов на прошлой неделе.
Крю внимательно наблюдает за мной, когда я поднимаю свой бокал и делаю глоток. Высокий, плаксивый голос прерывает наше молчаливое состязание в гляделки.
— Крю, ты сказал, что скоро вернешься.
Он ведет себя так, словно ничего не слышал. Я выдерживаю его взгляд еще несколько секунд, затем смотрю на женщину, которая подошла к нам. Рыжеволосая, которая висела на нем раньше, приподняла одно бедро и приклеила на лицо улыбку. Ни то, ни другое полностью не маскирует исходящее от нее раздражение — предположительно, из-за его решения оставить ее и вместо этого подойти ко мне.
Я смакую еще один глоток своего мартини, прежде чем признать ее нежелательное присутствие.
— Невежливо перебивать.
Рыжая бросает на меня презрительный взгляд.
— А ты кто такая?
— Невеста Крю, — эти два слова слетают с моего языка, как будто я уже произносила их раньше, хотя я этого не делала. Они все еще звучат странно.
Эти слова быстро затыкает ей рот, особенно когда Крю не отрицает их. Он просто продолжает наблюдать за мной, нечитаемые эмоции кружатся в лазурных глубинах, когда он игнорирует ее.
Рыжая отходит в сторону.
— Счастлива? — Крю растягивает слова.
— На самом деле разочарована. Я надеялась, что она даст тебе пощечину.
Еще один уголок его рта изогнулся. Я начинаю думать, что это прелюдия улыбки.
— Итак... — он подходит ближе.
Я хочу дышать, но в этот момент не могу.
— Ты теперь моя невеста?
— А разве нет? — я делаю еще один глоток джина. С такой скоростью я допью второй бокал прежде, чем вернусь за столик. Может быть, я нарушу свой лимит на два напитка в качестве подарка на помолвку самой себе.
— Пока мы обсуждаем все, оформляем брачный контракт, — Крю делает паузу, — твой отец тебе не сказал?
— Чем меньше он говорит, тем больше уверен, что имеет власть надо мной, — я отвожу взгляд, снова смотрю на длинный ряд бутылок за стойкой бара. — Его секретарша позвонила моей по поводу обеда. Полагаю, тогда я получу радостные новости.
— Рад слышать, что вы с Хэнсоном стали ближе, чем когда-либо.
Я усмехаюсь.
— Не у всех хорошие отношения с папочкой?
— У тебя всегда было такое преимущество, или это недавняя привилегия?
— Если бы ты за последние десять лет сделал что-то большее, чем комплимент моему платью, ты бы знал ответ на этот вопрос.
Крю устраивает шоу, разглядывая золотое мини-платье, которое я надела, с ног до головы.
— Оно блестящие?
— Ты всегда был так ужасен в придумывании комплиментов, или это недавнее приобретение?
Впервые — в жизни — я получаю искреннюю улыбку от Крю Кенсингтона. Он чертовски хорошо выглядит, когда улыбается. Веселье — искреннее, а не насмешливое — смягчает резкие черты его лица. Наденьте бейсболку задом наперед и футболку, и он перестанет быть похожим на безжалостного миллиардера.
Усмешка исчезает так же быстро, как и появляется.
Я хочу остаться и вытянуть из него еще что-нибудь, однако именно это убеждает меня уйти. Он будет моим мужем, и это наш первый разговор, который включает в себя нечто большее, чем просто вежливую светскую беседу. Любопытство — это одно, интерес — совсем другое.
— Спасибо за выпивку, — говорю я ему и ухожу.
Софи практически подпрыгивает за столиком, когда я возвращаюсь на свое место.
— Ах! Что он сказал?
— Он купил мне выпивку, а потом сделал мне плохой комплимент, — и подтвердил, что наша помолвка неизбежна и близка, но я держу это при себе.
— Звучит так, будто ты ему нравишься.
— Скорее, он пытается понять, насколько я слабая.
Надя смеется.
— Тогда его ждет сюрприз.
— Может быть, — я слушаю вполуха, занятая изучением высоких столов под стеной из бутылок шампанского. Это больше, чем «может быть». Мы с Крю много знаем друг о друге. Но мы не знаем друг друга.
Я никогда не задавалась вопросом, что он думает обо мне — до сегодняшнего вечера.
Я никогда не думала, что он может увидеть во мне — до сегодняшнего вечера.
Эти два осознания нервируют, доставляют дискомфорт. Мне не нравятся последствия, и мне нужно отвлечься.
Группа парней заходит внутрь. Блондин, идущий впереди, смотрит мне прямо в глаза. На нем костюм, который выглядит сшитым на заказ — галстук, пиджак и все такое, — и мне кажется, что он слишком старается. Если у вас есть деньги, нет необходимости выставлять их напоказ. Особенно в таком месте, как это. Но у него привлекательное лицо и приличное тело, которые на данный момент являются моими главными критериями, поэтому я улыбаюсь ему. Он улыбается в ответ. Я смотрю вниз, делаю глоток, а затем снова поднимаю взгляд. Он все еще смотрит на меня. Я притворяюсь застенчивой из-за того, что он смотрит на меня, отводя взгляд и ерзая на стуле, как будто его внимание ошеломляет, а не действует иначе, как я надеялась.
Заказав выпивку, он направляется в нашу сторону.
— Приближается, — дразнит Софи, заметив его. Надя не отстает. Мы все трое смотрим, как он неторопливо подходит.
— Это место занято?
Не самое оригинальное начало, но то,
