Ламбер стоял у самой границы города и, прищурившись, вглядывался в густые заросли растений, начинающиеся сразу за незримой полосой, отделяющей дикие земли от Фориса. Деревья этой планеты чем-то походили на земные, во всяком случае, так писал в своем дневнике его прадед, биолог, который проводил исследования этих лесов более века назад. Насколько помнил Клод, того особенно интересовали изогнутые волной голубые столбы, покрытые кудрявыми листьями. Ему все казалось, что в них скрыто нечто большее, чем кажется.
Теперь же, когда с момента появления людей на этой планете прошло много времени, их тщательно изучили. Было установлено, что отвар из листьев соммелиса, как в последствие было названо растение, служит естественным снотворным для тех, у кого имелись трудности с засыпанием. Правда, у него имелся и побочный эффект: в некоторых случаях лекарство почему-то не действовало, вместо сна вызывая галлюцинации наяву. Но такие проявления были редкими, поэтому листья соммелиса продолжали активно использоваться в медицине.
Вот и сейчас Клода отправил на границу доктор Вебер, у которого он работал помощником. По сути, Клода и самого должны были обучать на врача, но Вебер часто использовал его в качестве мальчика-на-побегушках. И сейчас он должен был принести эти самые листья соммелиса, чтобы помочь заснуть одному из больных.
Испускаемый растением запах был приятным, напоминающим лаванду (сам Клод никогда лаванду не нюхал, но так писал в своем дневнике его прадед), но если подойти слишком близко и пробыть в лесу слишком долго, можно было ощутить на себе дурманящий эффект. Голова начинала кружиться, клонило в сон, а некоторые говорили, что начинали видеть всякое – сказывался галлюциногенный эффект. Даже сейчас Клод чувствовал, как его немного ведет вправо. Давно нужно было собрать листья и уйти. Почему он продолжал здесь стоять?
Неожиданно из глубины леса донесся лихорадочный смех. Клод недовольно нахмурился: опять эти подростки развлекаются. Возможность увидеть то, чего нет в реальности, часто привлекала сюда глупую молодежь. Официально соммелис не считался наркотиком, так как не вызывал привыкания, но Клод все равно считал, что это неправильно – ходить смотреть на несуществующие вещи, когда их город переживал тяжелые времена. Поэтому он решил прогнать их отсюда, хоть это и не входило в его обязанности.
К одному голосу присоединился другой. Клод раздвинул руками ветви и принялся пробираться по узкой тропе. От запаха кружилась голова, жутко хотелось спать, так что Клоду пришлось до боли укусить себя за руку, чтобы хоть немного взбодриться.
Минут через десять он их нашел. Их было пятеро, четверо парней и одна девушка с короткой стрижкой. Они сидели на небольшой поляне, покрытой оранжевой травой. Их зрачки были расширены, а смех доносился, наверное, до самой больницы. И почему только их никто не гоняет? Клод схватил одного из парней за плечо и встряхнул:
– Вставай!
Тот посмотрел на него мутным взглядом и недовольно пробормотал:
– Хм. Человек… это не интересно.
– Интересно вот что: знают ли ваши родители, где вы и что делаете? – Клод рывком поднял подростка на ноги.
Тот стоял нетвердо и как попало махал руками, словно пытаясь прогнать незримое видение. Клод хотел поднять и остальных, как вдруг увидел, что те смотрят прямо ему за спину широко открытыми глазами. По его коже неожиданно пробежали мурашки, внутрь закрался неприятный холодок. Клод словно почувствовал на себе чей-то взгляд. Он быстро оглянулся… и ничего не увидел.
Однако что-то вроде шестого чувства подсказывало ему, что они тут не одни.
Клод встряхнул головой. Это просто действует дурман. Нет здесь никого – планета не обитаема, уж за полтора века-то люди это выяснили наверняка. Только он собрался прогнать подростков, как те вдруг громко закричали от ужаса. Такого леденящего душу крика Клод не слышал никогда в своей жизни. Только он хотел их успокоить, как подростки бросились бежать со всех ног. Через минуту их уже и след простыл.
Клод остался один в чаще соммелиса. Парень нервно оглядывался, не понимая, что могло их так напугать, но ничего не обнаружил. Наверное, им что-то привиделось. Под ложечкой слегка засосало, и Клод почувствовал жгучее желание уйти. Быстро сорвав с ближайшего дерева несколько листьев, он поспешил убраться отсюда. Клод был готов поклясться, что, уходя, он чувствовал на себе чей-то взгляд.
Глава 2
Инну допрашивали еще около двух часов, после чего лабораторию закрыли. Пропажа отца стала для нее настоящим потрясением. Но еще большим потрясением оказалось исчезновение изолятора. Без этого бокса все их исследования совершенно бессмысленны. Когда Инне разрешили уйти, она спустилась на первый этаж, вышла из здания, подошла к одной из скамеек и застыла.
Холодный ветер дул ей прямо в лицо, но девушка не обращала внимания. Внезапно ей все показалось таким бессмысленным. Всю свою жизнь она мечтала, что ей удастся восстановить такой компьютер, который поможет им связаться с Землей. Инне очень хотелось поговорить с кем-нибудь со своей родины. За те годы, что Форис провел в изоляции, технологии их предков наверняка усовершенствовались, и они многому могли бы научить колонистов. Но теперь мечта оказалась растоптана, разорвана в клочья… И куда мог пропасть ее отец?
Инна не знала, сколько она так стояла, прежде чем двери института распахнулись, и до нее донеслись шаги. Девушка догадалась, кто идет, а потому не стала даже поворачиваться. Вместо этого она не сводила глаз с серого неба и размышляла, не пойдет ли дождь.
– Мне очень жаль, – донесся низкий и немного хриплый голос Алистера Кроссмана.
Инна резко обернулась:
– Вам жаль? Ведь Вы в этом замешаны, правда? Вы пришли ко мне еще до Эриксона, и что-то хотели сказать. Что ж, я слушаю.
Кроссман нервно взлохматил черные слегка вьющиеся волосы, оглянулся на здание института и протянул:
– Давай прогуляемся.
Инне было больше некуда спешить, так что она кивнула. Кроссман повел ее по одной из дорожек в сторону небольшого парка, располагающегося неподалеку. Народа в такую погоду там было мало, к тому же большинство сейчас находилось на работе. Деревья легко перешептывались, словно передавая друг другу сплетни, и Инна неожиданно поежилась. Ей показалось, что растения смотрят на нее, будто желая узнать, как она поведет себя теперь, когда отец и дело всей ее жизни пропали.
– Я не знаю, куда пропал твой отец, – осторожно начал Кроссман.
Инна недоверчиво посмотрела на него.
– Это правда, – заверил ее он. – Я не знал, что он собирается куда-то уйти, да как ты и сама заметила, уходить отсюда вроде как и некуда. Но перед своим исчезновением он вел себя очень странно.
