избы, только на первый взгляд были одинаковые. Как и люди, они все разные. Величина определялась достатком. Дом разбитной вдовы или «Емели» (употребляю как нарицательное имя — ленивых жителей деревни) виден был сразу. Даже ворота, визитная карточка крестьянского дома, у них отсутствовали. У крепкого же хозяина (настоящего крестьянина) дом с солидными воротами, большой оградой сразу вызывал уважение.
Главное достоинство крестьянского дома — целесообразность и многоцелевое использование каждой его части. Он состоял из избы, моста (сеней), клети, помещений для корма и домашнего скота, подволоки-чердака, подполья, подклети и ограды. Начнем по порядку, от печки. Главное в избе — русская печь, на все случаи жизни, ее долго топить, но и долго будет тепло. Из стужи на печку, — и никакой простуды и для малого, и для старого. Одновременно под тобою жито (зерно) сушится — и мягко и приятно. Топка большая: хлеб пекут, готовят пищу, ребенка можно помыть и т. д. Выше края печи, впритык к ней и до стен устроены палати, на которых в холодное время года спала крестьянская семья. На кровати зимой к утру, когда печь остывала, было бы холодно (от окон).
Под избою — подполье до 1,5–2 м высотой, для зимнего хранения картофеля, овощей и молочных продуктов с отверстием в полу для «инспектирования» этого помещения кошкой.
Между избой и клетью располагался мост (сени), с тремя выходами: в ограду, в клеть и на крыльцо в проулок. Это место для хранения мужского инвентаря (в руднике — двойном приступке перед входом в клеть, пол которой выше пола избы). На мосту была лестница на подволоку (чердак), где хранились ткацкий и мотальный станок, прялки, развешивались корзинки подсолнуха и кисти рябины (а рачительные старики сушили загодя сделанный гроб).
Клеть (летняя изба без печи) делилась на чулан и место для кроватей с пологом (от мух и комаров), имела маленькие оконца в ограду и проулок. В чулане в закромах (сусеках) хранили зерно и муку. В доколхозное время для этого был также в ограде амбар, в колхозное — он оказался без надобности из-за отсутствия зерна.
Под клетью — подклеть (полупогреб) для хранения летом молочных и других скоропортящихся продуктов (прообраз просторного холодильника). В конце зимы специально заготавливали лед и клали в подклеть, закрывая его опилками, землей и мякиной. Даже сейчас не потерял актуальности этот прием — сколько льда не используется…
После клети сруб был значительно ниже. Сначала помещение для мякины и овец, далее стойло для лошади (после коллективизации — нетели, бычка, свиньи) и в конце хлев для коровы. Сверху от этих помещений до крыши (обычно покрытой соломой) — поветь для сена и соломы. В сторону от всех помещений — ограда шириной 6 м и более, что позволяло не только проезжать на лошади с повозкой насквозь, но и разворачиваться назад. В дальнем конце ограды был колодец, в середине внешней стенки — туалет. Вдоль свободной части внешней стенки клали поленницу дров.
Ограда была обычно покрыта соломенной крышей, а у некоторых хозяев наполовину открыта, чтоб витамины — зеленая трава для кур была. Ограда закрывалась большими воротами. Зимой, в феврале часто выход заметали сугробы вровень с крышей ограды и трудно было выйти, но у крестьянина и не было особой нужды для этого. Все было, как на корабле. Представляю схематические рисунки избы.
Дома располагались в строгом порядке по одной линии. Через 4 дома — проулок с дорогой метров пять шириной для удобства въезда в деревню и выезда из нее. На каждом доме табличка, с чем бежать на пожар: с багром ли, топором ли, лопатой ли и т. д. Шириной три метра возле домов — пешеходная дорожка, огражденная рядом деревьев, обычно ветел и тополей с обязательными скворечниками. Улица в деревне была профилирована двумя канавами с боков, заросла горцем птичьим, тмином, мальвой и др. Детям играть на ней было одно удовольствие, если не брать в особое внимание остатки после проходящих утром и вечером коров. Очень удобный ковер — мы ребятишки мужского пола ежедневно проверяли кто сегодня сильнее.
Когда снег начинал таять в марте, сбрасывали (обычно подростки) снег с крыш, особенно соломенных, копали канавы для спуска талой воды вдоль дома, а затем вдоль улицы. Талая вода, таким образом, уходила в речку по установленным местам. После просыхания земли пешеходные дорожки и улица подметались каждым хозяином без понуканий с чьей-то стороны. Мусор крайне пожароопасен — это понимали все, даже Емели.
Особых изысков по красоте не велось (может быть только ворот и наличников окон), лишь у часовни и школы, построенных земством, были культурные изгороди и за ними кусты сирени. Да по дороге на хутор был ряд красивых высоких сосен.
А теперь по общим вопросам жизни. Да, кстати, деревня называется Вынур, в переводе с марийского «открытое поле» («вый нур»). Хотя в деревне марийцев не было с незапамятных пор, но их название осталось, и никто и не думал переименовывать. Не завоевывалась местность, а заселялась. Да и не временщиками, а всерьез и надолго. Сохранились до сих пор с угорских племен названия озер, стариц, реки Пижмы: Шундерь, Вичкижерь, Шуван и т. д. Есть и более новые озера: Ивановское, Колосовское, большая поляна в лесу — Колосова артельщина.
Заселение славянами вятичами этих мест началось, наверное, в начале первого тысячелетия, о чем свидетельствует название главной реки нашего края — Вятка, известное с незапамятных времен. И если русские это речные славяне («руса» — река по-славянски, а русло — где она течет), то мы вятские русские или русские вятские (а не какие-то «вятчане», что стараются привить современные начальники «кировские»). Мы вятские — люди хваткие: семеро одного не боимся, а один на один — все котомки отдадим.
От прародителей наших — вятичей — осталось много названий сел и деревень, оканчивающихся на «чи» (Пачи, Алешичи, Котельничи (сейчас город Котельнич) т. д. и диалект, выраженный в поговорке: ездил я в Котельничи, видел я три мельничи: водянича, паровича да и ветренича. И не просто на «о», а как слово пишется, так и произносили. Без загадок на пустом месте.
И вот ведь что интересно: «национально выраженной вражды» не было. На гуляньях, когда сходилась молодежь «стенка на стенку», драки шли независимо от национального обозначения деревень, а за первенство на гулянье. Никогда не было драк между марийской и русской деревней, между русскими и марийцами одной деревни. Браки между русскими и марийцами были в обычном порядке. Не возбранялись и не стимулировались. Вот что значит естественное развитие истории, без
